В то время как пресвитерианские священники Лондона осуждали действия армии и парламента как противные Богу и закону, некоторые священники-индепенденты защищали их с менее эксцентричным красноречием и более убедительными аргументами, чем были у Хью Питера. Джон Гудвин, популярный священник из церкви Святого Стефана на Коулман-стрит, страстно проповедовал в поддержку армии и опубликовал тщательно продуманный памфлет в защиту поведения военных. Взяв за основу заглавие гневного пресвитерианского манифеста «Сила побеждает право», он назвал свой памфлет «Встреча права и силы».

В нем он доказывал необходимость смерти короля в интересах народа, который тот обманул и предал и который под предлогом договора, несомненно, снова предаст. Проведя чистку парламента и отдав управление страной в руки тех, кто настаивал на доверии королю и ведении с ним переговоров, армия подчинилась более обязательному и священному закону, чем чему-то написанному в своде законов. Она подчинилась непреложному закону природы, созданной Богом, чтобы предотвратить уничтожение народа.

Этот аргумент естественного закона самообороны был эхом изречения, которое Джон Кальвин взял у святого Павла и которое голландцы использовали для оправдания своего восстания против Испании в предыдущем веке. Идея естественного закона, вселенного Богом в сердца всех людей, таким образом, была не смелой инновацией индепендентов, а здравой кальвинистской доктриной, освященной использованием в самых известных и успешных восстаниях протестантов. Гудвин фактически цитировал один из их принципов для оправдания поведения армии в глазах ее критиков-пресвитерианцев.

Среди мирян полемика на бумаге бушевала не менее яростно, чем среди духовенства. Уильям Принн возвестил приход Нового года своим памфлетом «Краткое напоминание нынешней непарламентской хунте», в котором в привычных для себя длинных выражениях осудил поведение армии как противоречащее закону, прецеденту и протестантской традиции. На сторону армии встал другой памфлет – под умеренным заголовком «Регулирующие принципы», подписанный инициалами С. X. Вероятно, он вышел из-под пера друга Мильтона, беженца из Прибалтики Сэмюэля Хартлиба. Будучи наполовину пропагандой, которая резюмировала и осуждала политику короля – его налогообложение, монополии, союз с папской Испанией, памфлет также излагал политическую теорию, чтобы оправдать суд над ним. «Государство в общем смысле – это король, – писал автор, – а так называемый король – это всего лишь управляющий Всевышнего».

Какая-то теория такого рода была необходима, чтобы разорвать узы верности между королем и его подданными. 4 января палата общин провозгласила собственную теорию по этому вопросу. Было заявлено, что народ Божий – это источник любой справедливой власти, а парламент представляет народ. Первая, теоретическая, часть этой декларации производила впечатление; вторая, практическая, – была открыта не только для противоречий, но и насмешек, так как все знали, что палата общин, далекая от того, чтобы быть собранием свободно избранных представителей, была орудием в руках армии – «подмастерий Нолла Кромвеля», как презрительно называла военных одна роялистская газета.

Но утверждение о представительстве народа не было полностью ложным, даже в чем-то менее явно ложным, чем утверждение о существовании какого-то нормально сформированного парламента в те времена. Армия, которая контролировала этот парламент, была срезом молодого поколения англичан, собранных со всех концов страны, – разнорабочих, ремесленников, торговцев и йоменов; она была гораздо более представительным органом английского народа, чем любой когда-либо созванный парламент или парламент, который будет созван в течение многих поколений. В той мере, в какой контролируемая и уменьшившаяся палата общин имела не собственную волю, а выражала волю армии, ее действия могли быть так же далеки от воли народа, как хотелось думать роялистам, пресвитерианцам и исключенным из нее членам.