— Ах, — довольно произнес Вердан. — Итак, что я могу для вас сделать? Вы из полиции, да? Насчет смерти бедняги Локвуда. Ужасный случай. Как я полагаю, вы не знаете, кто это сделал? Нет, не знаете — еще мало времени прошло, да?

— Да, сэр. Как я понимаю, вы с сэром Локвудом были деловыми партнерами?

— Да, если можно так выразиться. — Вердан потянулся к хьюмидору, достал сигару, прикурил ее от щепки из камина и выпустил клуб такого едкого дыма, что Питт охнул от удушья.

Вердан понял его возглас неправильно.

— Турецкая, — гордо сообщил он. — Хотите одну?

«Дерьмо собачье», — подумал Питт.

— Вы очень любезны, но нет, благодарю вас, сэр, — ответил он. — Что значит «если можно так выразиться», сэр?

— А, — Вердан покачал головой. — Почти не бывал здесь. Занимался больше политикой — был вынужден. Личный парламентский секретарь и все такое прочее. Большой круг обязанностей.

— Но у него был финансовый интерес в компании? — не отставал от него Питт.

— О, да, да. Можно сказать и так.

Томас был озадачен.

— Разве он не был равноправным партнером? — Его имя стояло первым на табличке у входной двери.

— Естественно, был! — подтвердил Вердан. — Но он приходил сюда не чаще одного раза в неделю, а иногда и реже. — Он произнес это без малейшего сожаления.

— Значит, вы выполняли большую часть работы? — спросил Питт. Как ему ни хотелось, оставаться тактичным с этим человеком было трудно. Его ответы изобиловали туманностями и двусмысленностями.

Вердан вскинул брови.

— Работы? Ну, да, наверное. Никогда не смотрел на это под таким углом. Мужчина должен чем-то заниматься, знаете ли! Не люблю мотаться по клубам, где старые дураки треплются о картах, о погоде, обсуждают, кто что сказал и кто как одет — и у кого связь с чьей-то любовницей. Для меня всегда было слишком легко понять чужую точку зрения, чтобы распаляться из-за этого.

Питт не без труда подавил улыбку.

— Значит, вы занимаетесь недвижимостью? — уточнил он.

— Да, верно, — кивнул Вердан. Он запыхтел сигарой. Томас порадовался тому, что окно открыто: запах был мерзким. — А какое отношение это имеет к тому, что бедняга Локвуд был убит на Вестминстерском мосту? — сморщившись, спросил он. — Уж не думаете ли вы, что его убили из-за какой-то сделки, а? Едва ли, маловероятно. С какой стати кому-то убивать его?

Питт мог назвать несколько причин. Вряд ли он был бы первым владельцем трущоб, который задрал бы до небес арендную плату и тем самым согнал пятнадцать-двадцать человек в одну сырую и провонявшую крысами комнату. Вряд ли он был бы первым среди тех, кто использует недвижимость под бордели, или под производство с потогонной системой, или под воровской притон. Существовала вероятность, что Гамильтон всем этим занимался и был убит в отместку или в припадке ярости, — или что Вердан всем этим занимался, а Гамильтон случайно это обнаружил и пригрозил разоблачить его, и тогда Вердан убил его, чтобы он замолчал навсегда.

А еще это мог быть человек, разъяренный тем, что либо его выселили из дома, либо недоплатили, либо помешали заключить выгодную сделку. Однако Питт не стал высказывать свои предположения вслух.

— Полагаю, здесь крутятся большие деньги? — с самым невинным видом спросил он.

— Не такие уж и большие, — совершенно искренне ответил Вердан. — Я работаю, знаете ли, чтобы хоть чем-то заниматься. Жена умерла двадцать лет назад. Желания жениться еще раз не было.