— Сколько их там у склада полегло?

— Еще подсчитывают, — пряча глаза, ответил Демидов.

— А из этих семидесяти трех сколько из бывшей команды Англичанина?

— Восемь человек.

— Под корень, значит, всю группировку. Кому это надо?

— Всем нам, Жора.

— И еще кому-то, которые не мы.

— Есть идеи, Жора?

— А у кого их нет?

— У меня нет. Может, поделишься?

— Поделюсь. Со временем, — неопределенно пообещал Сырцов. — После компьютерного зала и архива, в который ты мне сейчас допуск сделаешь. Хочу в протоколах допросов покопаться, если они имеются.

— Сам хочет тебя видеть, Жора.

— Сам так сам. Я к нему пойду, а ты насчет зала и архива договорись.

* * *

Сам теперь ни с какой стороны не был ему начальником. Поэтому Сырцов вошел в кабинет вольготно, независимо вошел, с чувством собственного достоинства. Генерал весьма скептически смотрел, как гордый Сырцов пересекал пространство не кабинета даже — зала, направляясь к его столу.

— Спасибо тебе, Сырцов, — не дав тому сесть, поблагодарил генерал.

— Служу Советскому… — ернически гавкнул Сырцов, на пике прервал привычный ответ и невинно сказал: — Во вляпался! Павел Афанасьевич, а теперь в ответ на благодарность что следует произносить?

— Не знаю, Сырцов, — серьезно ответил генерал. — Что-то за последнее время я никому благодарность не объявлял.

— Узнать бы у кого, — как бы сам себе напомнил Сырцов. — А то в следующий раз поблагодарят, и опять я дурак дураком.

— Долго еще ваньку передо мной ломать собираешься? — генерал еще не закипал, но мелкие пузыри пошли-поехали.

— Все. Завязал, — с утрированной подхалимской поспешностью прекратил антигенеральские ужимки и прыжки Сырцов. — Слушаю вас внимательно, Павел Афанасьевич.

— Ты, как мне сообщают…

— Лучше — докладывают, — перебил Сырцов. — Или доносят.

Генерал шумно посопел. До точки кипения оставалось градусов пять, не больше.

— Ты, как мне сообщают, решил копать дальше. Пока не возражаю. Только не выскакивай, прошу, и волну не делай. Понял?

— Как уж не понять!

— Раз понял — иди к компьютерщикам и в архив.

* * *

Вот он, Цыпа. С экрана смотрел и улыбался тот, кого увидел в последний момент его жизни Сырцов. Смазливый, с насмешливым взглядом, причесанный на косой пробор интеллигентный молодой человек. Никита Горелов, а вовсе не Цыпа.

Сырцов поглядывал на неотразимого Никиту, почитывал основные данные о нем и декламировал детский стишок-головоломку:

Прежде чем на ней всерьез поженился Як, Цыпа активно кидал лохов у валютных магазинов. Три привода — и ничего. Отпускали Цыпу. А за что задерживать? Хотя пострадавшие и утверждали, что договор был один к трем-четырем (что противозаконно), Цыпа втыкал им куклу из расчета один к одному (что абсолютно по закону).

А вот и судимость. Косвенное соучастие в реализации крупной партии контрабандной подслушивающей аппаратуры. Пятерик, вышел через два. Легко отделался. Ага, вот где его Леонид прихватил: торговля оружием. Пистолетами чешского производства. До того уж косвенное, что сразу понятно: Махов отводил его в сторону для себя. Теперь связи в миру. Родители умерли, был женат, два года как разведен, брательник пятьдесят девятого года рождения, кандидат наук, программист, сейчас работает в банковских структурах. На четыре года, значит, старше братца.