Телефонный звонок вывел ее из созерцательного настроения. Телефон курлыкал долго и настойчиво – по дороге к нему Ирена насчитала пятнадцать звонков.

– Госпожа Хмель?

Тот самый незнакомый номер. И голос, что интересно, незнакомый тоже. Она ведь просила никому не давать ее номер…

– Госпожа Хмель, меня зовут Николан Петер, я прошу прощения, если потревожил…

Он сделал паузу, как бы специально для того, чтобы она любезно опровергла его – ничего страшного, мол, я слушаю.

Но она молчала. Потому что неведомый господин Петер действительно потревожил ее.

– Госпожа Хмель, речь идет о вашем муже, Анджее Кромаре.

– О моем бывшем муже, – поправила она механически.

Потом у нее подкосились ноги, и она села на диван.

– Он жив?

– Но, госпожа Хмель, зачем сразу такие страшные предположения…

– Он жив?

– Да, конечно… Видите ли. Вообще-то, я из Комитета Общественной Безопасности.

Ирена глубоко вздохнула. Сердце колотилось как бешеное, даже черепаха, кажется, повернула закованную в латы голову и повела бусинками бессмысленных глаз…

– Он что-то натворил?

– Нет, напротив, возможно, его представят к награде…

Опираясь о мягкий бок дивана, Ирена подобралась к столу и положила ладонь на горячий черепаший панцирь. Обычно такое прикосновение успокаивало ее.

– Тогда при чем тут я?

– Необходимо встретиться.

Ирена поморщилась. Ни с того ни с сего пришла мысль, что это, наверное, уловка новобрачных Игора и Янки, которые во что бы то ни стало решили вытащить ее сегодня на вечеринку…

Она вообразила, как едет на встречу с сотрудником Комитета – а попадает в развеселую подвыпившую компанию безусловно милых людей…

– Сегодня?

– Завтра утром, – невидимый Петер будто не расслышал сарказма в ее голосе. – Если пожелаете, за вами пришлют машину…

– У меня много работы, – сообщила она осторожно.

Завертелось.

Остановка была пуста; они долго целовались, забравшись под стеклянный навес, а потом, обменявшись долгим взглядом и поклявшись друг другу в любви до гроба, перешли на другую сторону дороги и поехали в противоположном направлении – к Ивонике в гости.

Редкие пассажиры поглядывали на них с пониманием. Пропустив нужную остановку, влюбленные возвращались пешком, держась за руки. На перекрестке играл за подаяние бродячий оркестрик – огромная туба, две трубы поменьше и барабан с тарелками. Здесь же Ивоника купил из рук доброжелательной бабули маленький белый букетик…

Окна Ивоникиного дома были пустыми и темными – родители пребывали в отъезде. Ирена так разволновалась, что перед самым порогом поскользнулась и шлепнулась, выронив сумку, рассыпав по снегу конспекты, карандаши и косметику.

Они собирали Иренин скарб в четыре трясущиеся руки. Потом вошли в дом, поставили чайник и тут же про него забыли. Ивоника вытащил бокалы и вино; они по-быстрому опустошили бутылку и почувствовали себя почти героями.

В спальне Ивоника сперва потушил ночник, потом зажег, потом снова потушил. Ему очень хотелось выглядеть опытным мужчиной, – а Ирена вспомнила, что у нее на маечке имеется неподшитая зацепка, и уже ни о чем не думала, кроме как вовремя прикрыть ее ладонью…

Ивоника жарко дышал. Ивоника робел, улыбался, вздрагивал – и, наконец, залез к ней под одеяло; она, одурманенная вином, закрыла глаза и отдала себя в руки судьбы – когда под самыми окнами грянул неистовый духовой оркестр.

…Ирена вздрогнула – воспоминание было слишком явственным.