Рассвет застиг ее на берегу Шексны посреди леса изнуренной и заляпанной грязью. Измученная, Софья поднялась на очередной бугор и увидела, наконец, простирающие внизу владения князей Ухтомы.

Инстинктивно она выбрала верный путь и не заплутала, как того боялась. Часов около шести утра она встретила на большой дороге, ведущей в Ухтому крестьянина, который придержал лошадь, глядя с изумлением на вышедшую к нему фигуру, Вероятно, он принял княгиню за лесную ведьму, так как она видела, как он перекрестился и сплюнул через левое плечо. Убедившись, верно, что перед ним вовсе не нечистая сила, крестьянин сжалился над девушкой и довез ее на телеге до самого дома Ухтомских князей.

Только увидев богатое убранство родового гнезда местных властителей Софья вдруг представила себе в каком убогом виде она предстанет перед ними. А если в доме не только Василий, если там и Евдокия, и еще кто-нибудь из представителей их семейства, с которыми она даже не была знакома?!

Испуганная, девушка подкралась к дому как воровка и в нерешительности остановилась перед окнами. Было прохладно. Слуги уже встали. Из поварни доносился звон посуды, приглушенный говор, отчетливо чувствовался маслянистый запах жареного мяса и копченой ветчины.

Солнце уже высоко взошло над Белым озером. Окна были распахнуты навстречу ему, раздавался смех, слышались мужские голоса. Больше всего захотелось теперь Софье оказаться в своей спальне в Андоже, но отступать было поздно.

Она поднялась по парадной лестнице на круглое, обрамленное гранитными колоннами крыльцо и дернула колокольчик — эхо его звона прокатилось по всему дому. Затем отступила: в дверях появился лакей в голубой ухтомской ливрее, вид у него был надменный и строгий.

— Что Вам угодно, сударыня? — спросил он.

— Я бы хотела повидаться с князем Василием Романовичем, — вяло проговорила Софья, едва сдерживая дрожь.

— Но князь Василий Романович завтракает с друзьями, — заявил лакей. — Уходите, он Вас не примет.

В открытую дверь столовой Софья слышала смех, разговоры, а громче других звучал голос Василия.

— Мне просто необходимо увидеться с князем, — настаивала Софья, доведенная до отчаяния, готовая расплакаться прямо на пороге. Лакей уже поднял руку, чтобы прогнать ее восвояси, но тут в большом круглом зале, украшенном картинами на стенах, появился Василий. Он смеялся, говоря что-то через плечо оставшимся в столовой господам. Продолжал есть и держал в руке салфетку.

— Василий, — позвала Софья, — Василий, это я. Я здесь…

Он подошел ближе и смотрел на нее с неподдельным изумлением на лице. Потом спровадив слугу, увлек княжну в крохотную прихожую рядом с залом.

— Как, Софья? В чем дело? Что случилось? — быстро спрашивал он, а Софья, совершенно обессиленная, упала в его объятия и разрыдалась у него на плече.

— Тише, любовь моя, все хорошо, — пробормотал он, гладя ее волосы, пока она не успокоилась.

— Матушка решила выдать меня замуж за Петра Салтыкова, — проговорила Софья тихо. — Я сказала им, что никогда не соглашусь. Всю ночь шла лесными дорогами, чтобы сказать тебе об этом.

К ее удивлению, он вдруг рассмеялся. Почти как в тот день их самой первой встречи в Белозерске, когда ее стошнило от жаркого.

— И это все? — спросил он, — И ты прошла более двенадцати верст пешком, чтобы сказать мне это? О, Софья, малышка моя дорогая!

Княжна смотрела на него, пораженная, что такое серьезное дело он обращает в шутку.

— Что же мне делать? — осторожно спросила она.