— А мы не будем… — я покраснела. Он усмехнулся, совершенно правильно истолковав мои мысли:

— По крайней мере, не сейчас: после сегодняшних событий у меня ужасно болит голова.

Я виновато посмотрела на него, только сейчас заметив морщину на лбу. И все это время он выслушивал людей Магнуса, потом отдавал распоряжения Гарету, а после еще терпеливо утешал меня.

— Тяжело пришлось?

— Тепимо, — коротко бросил он, с видимым наслаждением вытягиваясь поперек кровати. Я для приличия еще пару раз шмыгнула носом и попыталась встать. Удалось с трудом. Ног оказалось всего две, а вот юбок явно больше трех. Восстановив равновесие, я оттолкнулась от стены, стараясь идти прямо. Десмонд, приподняв голову, с интересом наблюдал за моими манипуляциями. Разозлившись, я выпрямила спину, четко чеканя шаг, прошла остаток пути и присела на край постели. Герцог уважительно посмотрел на меня. Я довольно хмыкнула и прислонилась лбом к прохладному столбику, на котором должен был крепиться пышный балдахин. Десмонд вновь закрыл глаза и едва слышно застонал. Я повернулась:

— Так сильно болит?

— Да, — он едва шевелил губами. Я огляделась:

— Где у тебя настойка полыни?

— Не знаю, — не открывая глаз, он с силой сжал в кулаке покрывало, второй рукой он с силой потер лоб, желая стереть всю эту боль. Я решительно встала и осмотрела комнату. Она все еще кружилась перед глазами. Тяжело вздохнув, я подошла к прикроватному столику, где стоял кувшин и таз для умывания, наклонила голову и решительно полила водой из кувшина на голову.

— Ох! — ледяная вода тонкими струйками потекла за шиворот, заставляя вздрагивать, зато пары алкоголя окончательно улетучились. Не теряя время в поисках полотенца, я рукой смахнула с лица капли и осмотрелась. На каминной полке стоял знакомый серебряный кувшин, который я неоднократно видела в руках Вивиан. Мне потребовалось немало силы воли, чтобы пересечь комнату, которая все еще кружилась, забрать кувшин и аккуратно донести его до Десмонда.

— Вот, пей!

— Что, ВСЁ? — ужаснулся он. Я задумчиво отхлебнула из кувшина. Горьковатый вкус полыни смешивался с прохладой мяты и резким привкусом самогона. В принципе терпимо:

— А что не так?

— Она горькая, — скривился Десмонд.

— Ну, знаешь ли! — возмутилась я, — Тут либо терпи головную боль, либо пей!

— Но не всё же…

— Всё. Пей, хуже все равно уже не будет!

— Ты умеешь убеждать, — побурчал он. Я подхватила его за плечи, приподнимая, чтобы ему было удобнее. Он сделал несколько глотков. Именно в этот момент личный оруженосец герцога вошел в комнату, неся поднос, нагруженный едой. При виде герцога, пьющего настойку прямо из кувшина, он издал скорбный вопль, швырнул поднос на пол, подлетая к кровати:

— Милорд, подождите! Я должен попробовать!

— Чего? — не поняла я, слегка оторопев от такой наглости. Для любителей вермутов настойка была приятной, герцог, наверное, любил послаще, но неужели она вызывает такое привыкание?

— Там же мог быть яд! — сокрушался мальчишка. Я хмыкнула:

— Послушай, милорд сейчас в таком состоянии, что предпочтет отравиться в тишине, нежели твои вопли.

— Но…

— Не волнуйся, я попробовала ее первой, — я решительно развернула его за плечи и подталкивала к двери, — Так что, если мы умрем — похороните нас в фамильном склепе, ладно?

Парень ошарашенно кивнул, я закрыла за ним дверь и прислонилась к косяку, с сожалением разглядывая треснувший поднос.