— Пить меньше надо, тогда и маникюр будет в порядке, — беззлобно посоветовала я. И, миновав сложный перекресток, продолжила: — Ты никогда не задавался вопросом, почему даже самые прагматичные особи становятся сентиментальными, как только им рассказывают очередную рождественскую историю?

— Потому что в глубине души всем нам хочется верить в обыкновенное чудо.

— Потому что любая рождественская история показывает самый легкий, пусть и неправдоподобный путь к исполнению желаний. Всего лишь одна волшебная ночь — и твоя жизнь становится совершенно иной. Нужно только дождаться появления Санта-Клауса, деда Мороза, а, может, их обоих, и тогда даже самая невероятная сказка станет былью. Но наступает утро, ты просыпаешься в тазике с оливье и понимаешь, что ни черта в твоей жизни не изменилось. Все осталось на прежнем уровне. Так же и с магией, мистикой, что там у нас еще есть…

— Значит, ты не веришь в Деда Мороза? — удивлению Кеши не было предела. — Совсем, совсем, ни капельки?

Ну, прям как близнецы: рот сковородником, еще минута, и заплачет от обиды. Право слово, Иннокентий не перестает меня удивлять.

— Я перестала верить в него еще в детском саду, когда играла лису на детском утреннике. Все дети получили подарки, а хитрую лисицу спрятали в мешке. За плохое поведение. Потом, правда, вытащили. Когда подарки закончились, а дети по группам разошлись. В качестве утешения мне достался леденец на палочке и конфетка «Мишка на Севере». Слабое утешение, не правда ли?

— А ты что просила?

— Немецкую куклу и фигурку олимпийского мишки. И то, и другое были тогда в страшном дефиците, — я резко дала по газам, и Кеша, не ожидавший подобного поворота, завалился вправо и на время затих.

Терпеть не могу вспоминать ту историю. На роль лисы, которая всем делает гадости, я согласилась не сразу. Как и все хотела быть Снегурочкой. Но разве рыжая девочка может быть Снегурочкой?! Нет, только лисой. Решающим доводом стали роскошный хвост из натурального меха и обещание прошептать свое желание на ушко дедушке Морозу самой первой. Как я ждала праздника! Немного пугал мешок, куда лису сажали в качестве наказания, но воспитатели меня убедили: в мешке будет дырка, и я смогу убежать.

Дырки не оказалось. Мешки перепутали. И я просидела весь праздник в пыльной тряпке, поскуливая от обиды и пытаясь выбраться самостоятельно. Уже потом, в самом конце утренника, сжимая в ладошке липкий зеленый леденец, я отправилась на поиски Деда Мороза. Хотела объяснить, что на самом деле я очень хорошая и послушная девочка, которая мечтает о немецкой кукле и фигурке олимпийского мишки, такой, какая была у Катьки Протасовой из старшей группы.

Дед Мороз нашелся в столовой. В компании уборщицы и нянечки. Борода и шапка лежали на столе, там же стояла початая бутылка водки и тарелка с селедкой. Вышитая голубая варежка валялась на полу. Я неслышно подошла сзади:

— Дедушка…

Поддатый мужик лет тридцати вздрогнул, отставил стопку и нехотя повернулся:

— Тебе чего, девочка? Елка уже кончилась.

Это был самый грустный Новый год в моей жизни. И самый правдивый. Первый из череды взрослых праздников, когда ожидание чуда заканчивалось с последним ударом Курантов. И ничего не менялось. Теперь я точно знаю, что рождество и Новый Год — это время распродаж и сказочных историй. Сезон обмена вещей, которые тебе не по карману, на вещи, которые тебе не нужны. Горьковатый привкус мимолетного праздника без твоего участия. Цветное кино с красноносым дедом в главной роли.