Смотреть в широко открытые глаза было невыносимо.

— Дэвид, ты ходишь во сне. Умоляю, ложись в кровать, дорогой!

Шепот в полной темноте наводил ужас. При звуке ее голоса Биттаси остановился и медленно повернулся к жене лицом, уставившись на нее невидящими глазами и не узнавая; будто слышал, откуда идет голос, но смотрел сквозь нее. Глаза блестели, как у Сандерсона несколько часов назад; лицо пылало, казалось безумным. Страстное рвение сквозило во всем теле. Неожиданно миссис Биттаси поняла, что у него приступ лихорадки, и на время забыла о страхе, соображая, чем помочь. Муж, не просыпаясь, подошел к кровати. Женщина зажмурилась. Но он вдруг успокоился и погрузился в сон, вернее, в более глубокий сон. Она ухитрилась заставить его проглотить немного лекарства из стакана, стоявшего у кровати.

Потом очень тихо встала закрыть окно, чувствуя, как резок и свеж ночной воздух. Поставила свечу подальше от спящего. Вид большой Библии издательства Бакстера рядом со свечкой несколько успокоил ее, но исподволь терзала тревога. И пока она одной рукой закрывала щеколду, а другой — тянула за шнурок шторы, муж вновь сел в кровати и заговорил — на этот раз отчетливо. Глаза были все так же широко открыты. Он на что-то указывал. Застыв, женщина слушала, ее искаженная тень падала на штору. Он, однако, не подошел ближе, как она боялась вначале.

Голос, очень четкий, ужаснее которого она ничего не знала, шептал:

— Они бушуют далеко в лесу… и я должен идти и видеть, — смотря сквозь нее, обращался он к деревьям. — Они нуждаются во мне. Послали за мной…

Затем блуждающий взгляд слегка прояснился, и Биттаси лег, внезапно изменив решение. Эта перемена была еще ужасней, возможно, потому, что обнаружила иное далекое бытие, в которое он стремился уйти от нее.

От одной-единственной фразы у нее похолодела кровь. В сомнамбулическом голосе, едва заметно, но мучительно отличном от нормального, в речи будто бы бодрствующего человека ей чудилось нечто греховное. Они были исполнены зла и опасности. Миссис Биттаси отклонилась к подоконнику, дрожа всеми членами. На миг возникло ужасное чувство, что за мужем кто-то пришел.

— Не сейчас, еще рано, — услышала она совсем низкий голос мужа с кровати, — потом. Так будет лучше… Я приду позже…

Слова подтвердили справедливость подозрений, давно преследовавших женщину, а приезд и присутствие Сандерсона обострили ситуацию до такой степени, о которой она и думать не смела. Слова мужа придали тревоге форму, прибавили настоятельности и заставили обратиться с исступленной, проникновенной молитвой к небесному покровителю за помощью и руководством. Этой фразой муж предал огласке тщательно охраняемый от посторонних свой мир тайных ценностей и убеждений.

Она подошла к нему и облегченно вздохнула, ощутив его прикосновение, увидев, как глаза его вновь закрылись, а голова спокойно опустилась на подушки. София с нежностью расправила одеяло. Несколько минут смотрела на мужа, заботливо прикрыв рукой огонек свечи. На его лице появилась улыбка странного умиротворения.

Потом, задув свечу, она опустилась на колени и помолилась перед тем, как вернуться в кровать. Но сон не шел. Всю ночь она не сомкнула глаз, размышляя, сомневаясь, молясь, и только когда запели птицы и забрезжил рассвет за зеленой занавеской, в полном изнеможении провалилась в сон.

Но, пока она спала, ветер далеко в лесу продолжал бушевать. Звук стал ближе — порой он слышался очень близко.

V

С отъездом Сандерсона чувство ужаса, порожденное странными инцидентами, пошло на убыль, поскольку рассеялась напряженность. Миссис Биттаси вскоре склонилась к мысли, что большей частью вообразила себе произошедшее. Ее не удивляла эта внезапная перемена, потому что она произошла как-то сама собой. С одной стороны, ее муж никогда не заговаривал об этом, а с другой, она помнила, как много в жизни кажется необъяснимым, и вдруг в один прекрасный момент становится вполне обычным.