Арсита лютый отвязал свой шлем

И на коне, чтоб всем явить свой лик,

Чрез всю арену скачет напрямик,

Подняв глаза к Эмилииной ложе.

Та нежным взором отвечает тоже

(Ведь вообще благоволенье дам

Всегда идет за счастьем по пятам),

Уж льнет она к нему душой и взглядом…

Вдруг фурия, извергнутая адом,

Из-под земли явилась от Плутона

По проискам Сатурна. Конь с разгона

Шарахнулся и рухнул на песок.

Арсита и одуматься не мог,

Как вдруг был оземь сброшен головой,

Вот на песке лежит он чуть живой:

Лукой седельной грудь его разбита.

Кровь бросилась в лицо, и стал Арсита

Вороньих перьев, угольев черней.

С арены с плачем горестным скорей

Несут его в Тезеевы палаты.

Чтоб с тела снять, пришлось разрезать латы;

Уложен он на мягкую постель -

Он жив еще и в памяти досель.

Свою Эмилию зовет все время.

Тезей со свитой и гостями всеми

Немедленно отправился назад

С великой пышностью в свой стольный град.

Хотя беда случилась, как на грех,

Но не желал он опечалить всех;

К тому ж все полагали, что жених

Излечится от страшных ран своих.

Еще и то им сердце веселит,

Что не был там никто из них убит.

Все ранены; один лишь тяжело,

Сквозь кость грудную острие прошло.

От прочих ран, поломов рук и ног

Кому бальзам, кому колдун помог.

Пьют зелия, настойки и шалфей.

Ведь жизнью кто не дорожит своей,

А знатный герцог всем им воздает

По мере сил и помощь и почет.

Всю эту ночь пропировал Тезей

В кругу приехавших к нему князей,

И, кроме игр военных и турнира,

Меж них ничто не нарушало мира,

Ничто обиды не рождало жгучей:

Упасть с коня – ведь это только случай,

И случай – к вехам удалиться с поля,

Когда хватают двадцать или боле

Вас одного, и нет у вас подмоги,

И держат вас за руки и за ноги,

И палкой лупят вашего коня,

С арены прочь его в обоз гоня;

Для рыцаря нет посрамленья в том;

Никто его не назовет трусом.

Итак, Тезей велел кричать по граду,

Чтоб все забыли зависть и досаду,

Что отличились обе стороны

И, словно сестры, в доблести равны.

Когда он роздал по чинам дары,

Три полных дня шли игры и пиры.

Царей сопроводил он за ворота

На день пути для вящего почета.

И все вернулись по прямым дорогам,

Звучало только: «Добрый путь» и «С богом».

Теперь от боя мне вы разрешите

Вернуться к Паламону и Арсите.

Все больше пухнет у Арситы грудь,

И язва к сердцу пролагает путь,

Свернулась кровь, всем лекарям назло,

И отравленье в глубину пошло.

Не помогают банки и ланцет,

И от целебных зелий пользы нет.

Животной силы, названной природной

За свойство вытеснять весь груз негодный,

Не стало в нем, чтоб вон извергнуть гной.

Раздулись бронхи, на груди больной

Уже не может мышечная сеть

Гниения и яда одолеть.

Слабительных и рвотных средств уж нет,

Чтоб уничтожить гноя страшный вред;

Раздроблены все раненые части.

Природа тут своей лишилась власти.

А раз природа потеряла силу -

Прощай, наука! Надо рыть могилу.

Итак, Арсита должен ждать конца.

И шлет он за Эмилией гонца,

А также и за братом дорогим.

Послушайте, что он промолвил им:

«Не в силах жалкий дух в груди моей

Пересказать и доли всех скорбей

Вам, госпоже над всеми дорогой;

Но дух свой завещаю вам одной,

Рассказ рыцаря

Из всех людей владейте им одна,

Раз жизнь моя закончиться должна.

Увы, о  скорбь! Увы, о мука злая!

Я из-за вас давно терплю, страдая.