– Зухос ушел! – сообщил Чанба. – Камыш поджег, гад, и скрылся! Представляешь?!

– Ничего! – махнул рукой Тиндарид. – Найдем!

– Куда он от нас денется! – прогудел Гефестай, и хмыкнул: – А тот Торнай и в самом деле кушан! Земляк мой! В этом-то он признался, но насчет Зухоса – глухо! Молчит, зараза!

– Разговорится, – пообещал Сергий. – Где он?

– А вона, где щиты свалены. Ты поглянь, какое оружие Зухос приволок. Такое только в Эрмитаже показывать, за большие деньги.

– Выберите себе, – решил Роксолан, – а остальное раздайте добровольцам! А то, не дай бог, решат добычу с буколов стребовать.

Подбежала Неферит и кинулась к Сергию, обняла так, что у обоих дыхание перехватило.

– Задушишь! – просипел Сергий.

– Задушишь тебя, как же…

– Слушай, а где старейшина? Этот… как его… Филопатр?

– Утонул, – равнодушно сказала Неферит. – Я воткнула ему нож в печень и столкнула в реку.

– Правильно, – оценил Лобанов. – Ну, где тут Торнай? Показывай!

Неферит провела его к связанному кушану, свирепо зыркавшему исподлобья.

– Куда мог податься Зухос? – спокойно спросил его Роксолан. Торнай только улыбнулся, с оттенком презрения к врагу.

– Не хочешь говорить? – произнес Сергий как бы в задумчивости. – Ладно…

Вынув из-за пазухи флакончик со средством Тота, он поглядел сквозь него на свет, и сказал Торнаю:

– Открой рот и закрой глаза!

– Отравить врага, – усмехнулся Торнай, – для воина позор!

– На хрен ты мне сдался, – проворчал Лобанов, – травить тебя… Это лекарство! Ты мне нужен живым. Глотай!

– Я… – открыл рот Торнай, но не договорил, чего хотел. Сергий сунул флакончик ему в рот, опрокинул и выдернул, а челюсть плотно прижал, чтобы Торнай не выплюнул драгоценное питье. Кушан сглотнул и чуть не подавился.

– Что это за гадость? – скривился он.

– Скоро узнаешь… – устало выговорил Роксолан. – Когда выздоровеешь…

Подошел Искандер и протянул ему красивый кинжал.

– Держи! – сказал он. – Это большая редкость даже в этом времени, и великая драгоценность!

Сергий хмыкнул, разглядывая узкий клинок из твердейшей черной бронзы, отделанный параллельными золотыми бороздками. Рукоятка была выполнена из азема – верхняя перекладинка, с головами клекочущих орлов на обеих концах, была слегка выгнута и отлита заодно с ручкой, украшенной тремя черными агатами, а у клинка рукоятка разветвлялась, охватывая утолщенное основание когтистыми орлиными лапами.

– Недурно! – заценил он.

– Тут еще пациент! – крикнул Эдик, сияя. – У него тоже… этот… «зухосит»!

Он махнул рукой, и двое добровольцев вывели скрученного Ахми.

– Привет, Ахми! – ухмыльнулся Роксолан. – Угощайся! – и протянул ливийцу флакончик. – Пей до дна!

Вдруг послышался душераздирающий стон. Это Торнай корчился, морща лицо, поджимая колени и соединяя локти связанных рук, будто пытаясь спрятаться.

– Пошел на поправку, – серьезно, без тени улыбки, сказал Эдик.

Когда руки Торная бессильно упали на выпрямленные ноги, а глаза, полные ужаса и отчаяния, устремились в небо, Сергий спросил:

– Как самочувствие?

Торнай безразлично пожал плечами.