– Обойдусь! – величественно сказал Скилла.

Тогда Роксолан перемигнулся с контубернием, и напряг волю. Вытянув руку, как это делали гипнотизеры, он произнес властно и раздельно:

– Ты отдаешь нам миапарон!

Скилла посмотрел на него и махнул рукой.

– Да забирайте… – сказал он, и Сергий опять не понял, что тут подействовало – его умение или просто в коменданте вредности убавилось?

– Пошли, пока он не передумал! – проговорил Лобанов.

Контуберний попрыгал на палубу миапарона, и сел на весла. Уахенеб, как более сведущий в мореходстве, занял место у кормила. Как и в любой другой день, дул северный ветер, поэтому порт Александрии покидали на веслах.

– Отойдем подальше, – крикнул Уахенеб, – ветер переменится!

Гребли, однако, долго. Уже и берег пропал за волнами, один маяк торчал над горизонтом.

– Так и стемнеет скоро, – тревожился Искандер, – и как мы ночью ситагогу эту найдем?

– Ситагога – лоханка большая, – проговорил Гефестай, – разглядим как-нибудь!

– Есть тут один плюс, – вставил Сергий, – нас тоже будет трудно разглядеть с ее палубы.

И тут задул соланус – ветер с востока.

– Ура, – спокойно сказал Эдик, и первым занялся парусом.

Слушаясь Уахенеба, контуберний тягал шкоты и брасы, гордени и топенанты. Стойкий соланус поддувал хорошо, миапарон даже кренился на левый борт, но ход развил скорый. Солнце окунулось за горизонт, перекрасив недавно еще лазурное море и синее небо во все оттенки красного и золотого. И вот тогда глазастый Фиванец заметил за окоемом маленький черный горбик. Это была ситагога.

– Верным путем идете, товарищи! – возвестил Эдик.

– Ты это уже говорил! – покривился Искандер. – Повторяешься!

– Верным курсом следуете, товарищи! – поправился тот. – Так лучше?

Искандер молча отмахнулся, и сказал:

– Вот будет фокус, если никакого Зухоса на ситагоге нет!

– А почему тогда она незагруженная ушла? – поинтересовался Гефестай. – Это ж тебе не сехери! Тут таких всего три плавает – «Сиракузы», «Церера» и «Изида»! И каждая везет столько зерна… Сейчас посчитаю…

– Что там считать? – перебил его Искандер. – И что спорить? Подгребем поближе, и все узнаем!

«Подгребать» пришлось долго. Уже и закат угас, и небо покрылось звездами, а черный силуэт ситагоги вырос не намного.

– Весла на воду! – скомандовал Сергий. – Добавим ходу!

Скорости прибавилось, и корма ситагоги «Изида» постепенно делалась ближе, нависая над миапароном. Еще бы! Палуба гигантского зерновоза качалась на высоте четвертого этажа! Груженая, ситагога опустилась бы пониже, но «Изида» шла порожняком.

– И как туда забраться? – шепотом спросил Эдик.

Гефестай, вместо ответа, прошел на нос и показал маленький бронзовый якорь.

– А добросишь?

Гефестай фыркнул, и посмотрел на Лобанова. Тот покачал головой.

– Лучше не надо, – сказал он, – наделаем шуму… Подойдем к рулевому веслу, я попробую по нему…

Уахенеб подвел корабль почти к самому рулевому веслу ситагоги – громадному бревну, окованному медными обручами. Скинув сандалии, Сергий примерился, перескочил с борта миапарона на рулевое весло, и чуть не сорвался – древесина скользила под пальцами.

– Держись! – придушенно крикнул Эдик.