— Тебе не надо входить со мной, — тихо сказала она. — Ты лучше подожди во дворе… прошу тебя.

Он не ответил, но его пальцы еще крепче сомкнулись вокруг ее запястья. Она бросила быстрый взгляд в сторону мистера Хевитта, молчаливо прося его о поддержке.

— Миссис Фрэнкель права, капитан, — сказал мистер Хевитт. — Я думаю, вам не стоит входить с нами в дом.

Борода Эндри дрогнула, и он упрямо сжал челюсти.

— Пожалуйста, Эндри, не входи, — с мольбой в голосе повторила она.

Тогда он опустил голову, давая тем самым понять, что согласен выполнить ее просьбу. Когда экипаж остановился, капитан вышел из него, прежде чем мистер Вейр успел открыть дверцу и помог сойти Кэти. Крепко сжимая ее руки в своих, он посмотрел ей в глаза, потом отпустил ее и смотрел ей вслед, пока она вместе с мистером Хевиттом поднималась по ступенькам крыльца.

Мистер Хевитт дернул за шнур звонка, и раздалось нестройное бренчание. Сердце Кэти отчаянно билось, она подумала, что может лишиться чувств. Через минуту дверь отворилась, и на пороге появился Кеннард. Дворецкий очень сильно изменился за последние двадцать лет и из подтянутого моложавого мужчины с бодрой походкой превратился в сгорбленного седовласого старика.

Кеннард с любопытством посмотрел на гостью. Он сразу же узнал в ней Кэти Малхолланд, — она мало изменилась с тех пор, как он видел ее в последний раз, только повзрослела и стала одеваться как светская дама. В течение этих лет ему очень часто случалось слышать имя Кэти Малхолланд, и не только от местных сплетников. Для его хозяина эта женщина была каким-то дьявольским наваждением: когда он вспоминал о ней, им овладевала такая бешеная ярость, словно в него вселялся сам дьявол. А вспоминал он о ней чуть ли не каждый день, как в пьяном, так и в трезвом состоянии. Кэти Малхолланд оставила хозяину неизгладимую память о себе — шрам от удара подсвечником до сих пор красовался над его левой бровью. И след, который она оставила в его душе, тоже был неизгладимым. Ненависть хозяина к этой женщине была, наверное, даже сильнее, чем ненависть самого дворецкого к хозяину. Кеннард заглянул в лицо Кэти Малхолланд, выискивая на нем следы беспутной жизни, которую, судя по слухам, она вела последние четырнадцать лет, но ее красивое и совсем еще молодое лицо было чистым и безмятежным, только в глазах застыл какой-то непонятный страх. И вдруг дворецкому стало жаль эту женщину. Он догадывался, что встретиться с хозяином ее вынудили особые обстоятельства, и интуиция подсказывала ему, что из этой встречи не выйдет ничего хорошего. Этот дьявол уже давно что-то замышлял — Кеннард не знал, что именно, но он всегда улавливал чутьем, когда хозяин строил свои дьявольские козни.

Кеннард был примерным слугой, и ни один мускул на его лице не дрогнул, не выдав того, что дворецкий узнал Кэти Малхолланд.

— Проходите, мадам, — он посторонился, пропуская гостей. — Проходите, сэр.

Впервые в жизни Кэти входила в Гринволл-Мэнор через парадную дверь. Она смотрела прямо перед собой, но ничто из окружающей обстановки не ускользнуло от ее взгляда. Перемены, происшедшие в доме, поразили ее еще больше, чем перемены снаружи. Зал представлял собой весьма плачевное зрелище — мебель была покрыта толстым слоем пыли, обои выцвели и пожелтели, а паркет, наверное, не натирали уже долгие годы. Раньше полы в зале были гордостью миссис Дэвис — экономка заставляла горничных натирать их до тех пор, пока они не блестели, как зеркало.

— Мистер Дэниел Розье нас ждет? — спросил мистер Хевитт, когда они направились вслед за дворецким к библиотеке.

Кеннард ответил на этот вопрос легким кивком головы.