Отряд, собранный шерифом, обратился в бегство, оставив мертв9го Джека Меркера лежать на земле. Паркман ухитрился зацепиться за седло, и его лошадь понеслась вслед за остальными.

Нет, они не испугались. В отряде шерифа были закаленные в боях с индейцами отважные ребята. Но они знали, что позади Старик Мерридью, который запросто заваливает бизонов своей пушкой и редко промахивается, если берет кого-то на мушку. Мерридью залег в узкой расщелине среди камней и кустов на верхушке холма. Они же, находясь на открытой местности, были для него хорошей мишенью. Кроме того, Биджа Кэтлоу все еще держал оружие в руке, а мало кто полезет на рожон, если можно обойтись без этого.

Путь к отступлению был свободен — они сочли за лучшее этим воспользоваться. В конце концов, всегда смогут добраться до Кэтлоу, никуда он от них не денется.

Законы в этой части Техаса диктовались теми, кто владел большими стадами скота, как они скажут — так оно и будет. С их подачи Биджу возвели в ранг убийцы и похитителя чужого скота. Более того, поскольку он застрелил должностное лицо при исполнении тем своих служебных обязанностей, Кэтлоу был объявлен в розыск.

Когда Паркман пришел в себя, лежа в удобной кровати на своем ранчо, то первым делом отдал приказ: поймать Кэтлоу. Среди присутствующих в комнате было много таких, кто симпатизировал Бидже, но ни одного слова в его защиту не было сказано. Сделать так — означало бы подписать себе приговор.

Бен Кауэн в это время отсутствовал, находился за пределами штата. Если бы он был, то, возможно, посоветовал бы не считать повешенным того, кому еще не накинули петлю на шею. Некоторые полагали, что Кэтлоу никуда не денется. Кауэн не был бы столь категоричен. Он-то знал, что Биджа никогда не задерживается на одном месте, всегда в пути.

Не прошло и часа, как стадо переправили через реку, чтобы замести следы, погнали на север. Скотину гнали всю ночь, а когда рассвело, укрыли на двухчасовой отдых в стороне от дороги, идущей в западном направлении.

К полудню скотину погнали дальше по тропе, проложенной бизонами, затаптывая их следы копытами гораздо более многочисленного стада.

Биджа посмотрел на юг.

— Надеюсь, сюда приближаются другие бизоны, пусть хоть как-то заметут наши следы, — высказал он пожелание. — Ведь Паркман не заставит себя долго ждать.

Старик Мерридью поднял высохшую как у мумии руку. Указал ею в том направлении, откуда усиленно потянул носом воздух.

— Они уже на подходе. Вон там, где клуб пыли.

— А может, это погоня? — предположил Брай.

Мерридью сплюнул и в сердцах возразил:

— Говорю тебе — бизоны. Много, может, восемь, может, десять тысяч… а то и больше.

Никто не стал спорить. У Старика Меридью глаза были острее, чем у орла, а нос способен учуять запах бизона раньше, чем тот оказывался в поле зрения. Он прожил на свете столько лет, что никто даже приблизительно не решался определить его возраст, и если судить по его лицу, то донашивал по меньшей мере третье тело, но вместе с тем был жилистым, столь же сильным и выносливым, как любой шайен или команч.

Они направлялись на север, над ними простиралось бескрайнее небо.

Так Биджа Кэтлоу, вспыльчивый, неуемный ирландец, никому не причинивший зла, стал изгоем, объявленным вне закона.

Понадобилась еще неделя, чтобы до Бена Кауэна наконец дошли эти новости.

Это было уже четвертое по счету подобное преступление за год, случившееся в той местности, прежде, чем кто-то вспомнил, что Тонкауа тратил денег больше, чем зарабатывал.