Но мисс Кэтрин, вопреки своему обыкновению, даже не попыталась ответить тем же, и дело на сей раз не кончилось потасовкой, как бывало прежде в случаях несогласия между нею и графом. Вместо того она бросилась перед ним на колени и, сжав руки на груди, жалостно воскликнула:

— О Макс! Прости меня, прости!

— Простить тебя? За что? Уж не за пощечину ли, которую ты от меня получила? Ха-ха! Эдак я охотно прощу тебя еще раз,

— Ах, нет, нет! — вскричала она, ломая руки. — Я не о том. Макс, милый Макс, сможешь ли ты простить меня? Я не о пощечине — бог с ней. Я прошу у тебя прощенья за…

— За что же? Не скули, а говори толком.

— За пунш!

Граф, которому уже море было по колено, напустил на себя пьяную строгость.

— За пунш? Ну, нет, тот последний стакан пунша я тебе никогда не прощу. В жизни не брал в рот более гнусного, омерзительного пойла. Этого пунша я тебе никогда не прощу.

— Ах, нет, не то, не то! — твердила она.

— Как не то, будь ты неладна! Да этот… этот пунш, это же настоящая отра-а-а-ва. — Тут голова графа откинулась назад и он захрапел.

— Это и была отрава! — сказала Кэтрин.

— Что-о? — взвизгнул граф, мгновенно проснувшись, и с силой отшвырнул ее от себя. — Ты меня отравила, ведьма?

— О Макс! Не убивай меня, Макс! Это была настойка опия — вот что это было. Я узнала, что ты хочешь жениться, и я была вне себя, вот я и…

— Молчи, змея! — зарычал граф и, выказав больше присутствия духа, нежели галантности, запустил недопитым пуншем (разумеется, со стаканом вместе) в голову мисс Кэтрин. Но отравленный кубок пролетел мимо цели и угодил прямо в нос мистеру Тому Триппету, который, будучи позабыт всеми, мирно спал под столом.

С проклятием вскочил мистер Триппет на ноги и схватился за шпагу; окровавленный, шатающийся, он представлял собой поистине жуткое зрелище.

— Кто? Где? — вопил он, наобум размахивая шпагой во все стороны. — Выходи, сколько вас там есть! Смелым бог владеет!

— Проклятая тварь, так умри же и ты! — вскричал граф и, обнажив свой толедский клинок, ринулся на мисс Кэтрин.

— Караул! Убивают! На помощь! — завизжала та. — Спасите меня, мистер Триппет, спасите! — И, толкнув названного джентльмена навстречу графу, она в два прыжка очутилась у двери спальни, юркнула туда и заперлась на замок.

— Прочь с дороги, Триппет, — ревел граф. — Прочь с дороги, пьяная образина! Я убью эту ведьму — она мне поплатится жизнью! — И он с такой силой вышиб оружие из рук мистера Триппета, что оно, описав кривую, вылетело в окно.

— В таком случае возьмите мою жизнь, — сказал мистер Триппет. — Пусть я пьян, но я, черт возьми, мужчина! Смелым бог владеет.

— На кой черт мне ваша жизнь, остолоп? Послушайте, Триппет, да заставьте вы себя протрезвиться. Эта чертова баба узнала о моей женитьбе на мисс Дриппинг…

— Двадцать тысяч фунтов! — заметил мистер Триппет.

— Она приревновала — понятно? — и отравила нас. Она подлила яду в пунш.

— Как, в мой пунш? — воскликнул мистер Триппет; хмель сразу соскочил с него, а заодно улетучилась и отвага. — Боже мой! Боже мой!

— Нечего причитать, бегите лучше за врачом, только он может нас спасти.

И мистер Триппет понесся со всех ног.

Сознание личной опасности заставило графа позабыть о задуманной кровавой расправе с любовницей или, по крайней мере, на время отложить ее.