Изменить размер шрифта - +
 — Допрос. — На борту корабля. — Вокзал д'Орсе. — Колдовство. — «На земле Грааля».

 

 

— Гитлер непобедим, — невесело усмехнулся Станислас Дивич, допивая коньяк. — Пока не закончилась суббота.

Анна пить не спешила. Эрц любил играть с ней в загадки, особенно под хорошее настроение. Например, сейчас. Почему бы и нет? Вечер, в камине горит огонь, а завтра долгое-долгое воскресенье, чистый выходной.

…Но суббота пока не закончилась.

На министре — роскошный персидский халат с огненными многоцветными разводами, на ней тоже, шелковый, белые ирисы на темно-синем. Не с иных плеч — купил специально для нее. Пусть и в чужой квартире, но не в чужом.

Прежде чем подумать о загадке, Мухоловка вновь, в который раз, посетовала на судьбу. Эрц — нормальный симпатичный мужчина, захотела — уже развелся бы ради нее со своей законной. Предлагал, и не раз! А она? Только и может — закусывать губы, пытаясь не кричать от ужаса. И глаза плотнее закрывать, чтобы взгляды не встретились.

Проклята… Ладно! Думаем!.. Значит, суббота?

Отхлебнула из рюмки, слегка нахмурилась, вспоминая давно читанные слова:

— «Когда же вырастет твой слуга и станет ростом со взрослого, будет он делать для тебя, что требуется, и на все способным окажется…»

Угадала?

— «…Если же хочешь сотворить сторожа, невидимого для злодеев, надень на шею слуге своему ладанку с известным тебе Именем. Но не забывай вовремя вынуть изо рта создания этого пластинку „шем“». Правильно, Эрц?

Станислас Дивич поставил рюмку на стол, поглядел в глаза.

— Я никому тебя не отдам, Анна. Умница! Да, именно так. «Но не забывай вовремя вынуть изо рта создания этого пластинку „шем“, ибо в ночь с пятницы на субботу сила того, кто слеплен из глины, возрастает неимоверно». Гитлер — голем, и ночь уже наступила. Те, кто его создал, — настоящие мастера. Голема не сокрушить в прямом бою.

Горел камин, коньяк был превосходен, а впереди — целое воскресенье…

Но суббота еще не кончилась.

— Выходит… Наша страна обречена, Эрц? Мы можем тянуть время, балансировать между Бесноватым и Дуче, искать контакты со Сталиным, но это лишь отдалит неизбежное. Голема не остановить.

Станислас Дивич не ответил. Загадка еще не решена.

— Нас оккупируют. Что дальше? Подполье, настоящее, боеспособное, создать невозможно, мы уже это просчитали. Значит… Если нет подполья, если мы не сможем бороться в самой стране, надо создать легенду, миф о нашей борьбе! Нужны герои, нужны подвиги. А когда пластинку «шем» выдернут у Бесноватого изо рта…

— Золотую, — негромко уточнил министр. — Цифры по американским кредитам ты видела. Если отрубить финансовые линии, взбесится, мерзавец, сразу!

— Да. Тогда — Армагеддон. Планета Аргентина падает на Европу, и живые начинают завидовать мертвым. Но у нас уже есть правительство в изгнании, лидеры, мученики, герои, маленькая армия на одном из фронтов… И знамя, которое мы поднимем над Президентским дворцом, когда Гитлер начнет подыхать! Правильно?

Эрц медленно встал, подошел, наклонился. На ее плечи легли тяжелые ладони.

— И это знамя поднимешь ты, Анна.

Мудрый Эрц не учел одного. Она, секретный агент Мухоловка, такой же голем, слепленный из мертвых тел расстрельной ямы. Может, оно и к лучшему. Големы не чувствуют боль.

 

— Да какое там! — невесело рассмеялся Руди, переключая фары на дальний свет. — Меня сразу со службы выгнали, я же для них — мишлинге, недочеловек.

Быстрый переход