Изменить размер шрифта - +
Хорошо, уехать успел — и родственников переправил. Ничего, у дяди — фирма по торговле автомобилями в Париже, сейчас там кручусь. Авто оценили? «Nervastella», восемь цилиндров, каждый — пять тысяч «кубиков»!..

Туман начал отступать, редеть, но ехать все равно приходилось почти на ощупь. Оно и к лучшему, никто их в Гавре не заметит. Пять тысяч «кубиков» — хорошо, а то, что ее встретил Руди, — вообще идеально. Парня невозможно перевербовать. Согласится, все подпишет — и тут же прибежит каяться. Проверено!

Но это Руди…

— С Шарлем — что?

Лейтенант Кнопка ничуть не удивился.

— Ничего. То есть все в полном порядке. Его, когда все закрутилось, наци арестовали, но скоро выпустили. Вы же знаете, Мухоловка, кто у Шарля родичи! Сейчас господин Домучик здесь, во Франции. Наших тут вообще полно, хоть армию создавай.

Анна кивнула, не став комментировать. Туман, туман… Вроде бы остался позади, но вот снова — белая пелена стеной. Арестовали, выпустили — так и внедряют агента. Никакую армию из беглецов не создать. Считай, половина — засланные, у остальных же страх ночным туманом в глазах.

А дома, на покинутой Родине — выжженная пустыня. Тот, кто поумнее — бежал, кто посмелее — арестован, остальных держат на поводке. Каждый первый пишет донос на каждого второго. Какое уж тут подполье?

Стоп! Но ведь и немцы так думают!..

 

 

Мужчина в семейных трусах в природе невозможен, как ноги средневековой королевы. Он существует лишь на киноэкране, в комедиях, однако не всякий. Герою в трусах не быть, лишь персонажу второго плана, дежурному получателю пинков в зад.

— Минуточку-у-у!

На двери номера, под бронзовой начищенной до блеска ручкой — табличка «Ne pas deranger!». Она остановит всякого, ищущего общения с постояльцем знаменитого парижского «Гранд-отеля», что на Рю Скриб, рядом с Оперой. Всякого, только не…

— Сколько тебя ждать, Крис? Копаешься, копаешься!..

…Великолепную Лорен Бьерк-Грант, мисс Репортаж.

— Так еще же полчаса, Лорен!..

Успел! Пусть пуговица не застегнута, и ноги — босиком, и выше пояса только майка. Зато брюки на месте.

Уф! Фу!..

Мисс Бьерк-Грант изволила бросить взгляд на стенные часы в деревянной полированной раме. В сторону Кейджа даже не посмотрела.

— Тем лучше, надо кое-что тебе рассказать, малыш.

Кристофер Жан Грант сглотнул. Увы, не отучишь! Проси, не проси, а все равно «малыш», и то под хорошее настроение. Под плохое же… Нет, лучше не вспоминать! И не спорить. Кто он — и кто она? Репортеришка в семейных трусах — и великая, знаменитая, Пулитцером увенчанная…

…В широких белых брюках (клеш от колена), коротком розовом пиджаке с огромными, в кулак, пуговицами. Тяжелые бусы — темное золото — на крепкой шее, серый плоский берет набекрень, словно приклеен к виску. Мужские массивные часы на запястье, черный циферблат, золотой браслет.

Духи… Чихнул бы, да неловко.

Крису в очередной раз подумалось, что будущая (о-о-ой!) родственница одевается, словно манекен в витрине на 6-й авеню, чтобы на лицо меньше смотрели. И вправду, косметики, считай, и нет, разве что брови подведены черным. А ниже бровей…

— Садись!

Узкие, резко очерченные губы нетерпеливо дернулись, и Кейдж устыдился. Не в красоте сила, он и сам — не Аполлон. Зато Лорен — звезда. К сиянию не присматриваются, им восхищаются.

Сел на край не застланной кровати, руки на коленях, подбородок слегка вверх.

Тук! Бряк!

Стул великолепная Лорен двигать не стала, подняла одной рукой да бросила.

Быстрый переход