|
Зная о предстоящей разлуке, он весь погрузился в тихую семейную жизнь. 20 июня его семья собиралась поехать на дачу отца Лейлы в Закавказье. Гордиевский так хотел поехать с ними, но чтобы организовать свой побег, ему нужно было время. Поэтому он и согласился поехать в санаторий КГБ в Семеновском, за сто километров к югу от Москвы, где раньше была дальняя дача Сталина. Незадолго до его отъезда бывший коллега Борис Бочаров, живший в одном доме с ним, спросил: «Что там стряслось в Лондоне, старик? Нам пришлось отозвать всех нелегалов. Все операции коту под хвост. Тут прошел слушок, что твой заместитель сбежал. » В их следующую встречу Бочаров вел себя совсем по-другому. Его, видно, уже предупредили. В санатории КГБ Гордиевский занимался лечебной гимнастикой, читал и обдумывал свой побег. Редко кто из отдыхающих жил в отдельном номере. Случайно, нет ли, соседом Гордиевского был охранник. Наблюдение за ним осуществляли местные сотрудники КГБ, и значительно незамысловатей, чем столичные. Когда бы Гордиевский ни отправлялся на пробежку, он замечал те же самые лица, которые останавливались помочиться в тех же самых кустах или же так же глупо прятались. Одного из таких умников он назвал, за его неистощимый мочевой пузырь, «Инспектор Клузо». В библиотеке санатория Гордиевский изучил все карты и путеводители приграничного региона, которые только мог отыскать, но делал это аккуратно, стоя с книгами у полок, не сидел открыто в читальном зале с такой подозрительной литературой. В абонементе он специально брал книги, не имеющие ни малейшего отношения к его замыслам побега. Последний офицер КГБ, с которым Гордиевский перекинулся парой фраз до отъезда из санатория, спрашивал его, с какой стати Гордиевскому понадобилось читать книгу о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Гордиевский ответил, что заполняет пробелы в образовании. После побега Московский центр будет тщетно изучать этот том, пытаясь найти хоть какой-нибудь след. Отъезд семьи Гордиевского в Закавказье был неожиданно отложен до 30 июня, и дети смогли на денек приехать к нему. Последний раз он тогда видел Машу и Аню. Вечером он посадил их на электричку и так долго обнимал, что едва успел выскочить, когда двери уже закрывались. Во время своего пребывания в санатории Гордиевский дважды под разными предлогами ездил в Москву, чтобы связаться с СИС. Один раз он прошел десять миль пешком до ближайшей станции, чтобы рассчитать свой более длительный переход через границу. Интересно, что КГБ не смог засечь его контакты с СИС в Москве. Во время своего первого приезда в Москву он в последний раз видел жену (Маша и Аня были на даче его матери под Москвой). Он попрощался с Лейлой в универмаге, куда они пошли за покупками. В жизни Гордиевского это был самый тяжелый момент. Лейла знать не знала, что они видятся, может быть, в последний раз. Она легонько чмокнула его в губы. Гордиевский выдавил из себя улыбку и мягко сказал: «Могла бы и поласковей. » Часто вспоминал он потом эти слова. Лейла, наверно, тоже. Самым трудным для него было скрывать план побега от семьи. Он знал, что в случае успеха они несколько лет будут разлучены. А если он не скроется, то ему дадут еще пару недель погулять и казнят как изменника. Для семьи это будет еще большим ударом. В среду 10 июля Гордиевский вернулся из санатория КГБ на свою московскую квартиру. За две недели до побега на Запад или около того он наметил несколько ложных следов, чтобы сбить с толку наблюдение - назначил встречи с друзьями и родственниками на неделю после его предполагаемого отъезда из Москвы. |
