— Ты чего это так разнервничался? — на толстых губах Цвигуна скользнула добродушная улыбка. — В конце концов, это меня сегодня трахнул хозяин, а не тебя.

— Что хотел Никифоров?

— Назначил встречу.

-Где?

— В Архангельском. На их базе.

— Там же ремонт уже третий месяц.

— Все-то ты знаешь, товарищ первый заместитель председателя, — пробормотал Цвигун, мысленно зачеркивая один из примерно двадцати вопросов, возникших у него после разговора с Никифоровым. — Вот что значит военная контрразведка!

— Странно, — Цинев, казалось, совершенно не слышал Цвигуна и поджал губы, словно проверяя прочность нижних зубов. — С чего бы это?

— Вот и я думаю: с чего?

— Возможно, они там тоже решили сыграть?

— Во что? — Цвигун пожал плечами. — И главное, против кого? Против Андропова? Чего вдруг? Нет, Жора, тут другое…

— Что другое?

— Знаешь, в моем партизанском отряде был один мужик из Пинска. Жидяра откровенная, пробы поставить негде было. Но боец, кстати, совсем даже неплохой. Так вот, рассказывал он как-то своим дружкам у костра такую историю. Жил он до войны в одной комнатушке с молодой женой и престарелой бабушкой. Кагал еще тот! И вот как-то под утро его жена-молодка и говорит: «Господи, до чего мне хочется орехов!» На что бабушка, лежавшая в трех метрах, за старым платяным шкафом, тут же выдает: «Моня, это звонок на мальчик!»

— Ну и что? — поморщился Цинев.

— А то, Жора, что появление на нашем горизонте Никифорова — это звонок на мальчик.

— Думаешь?

— У тебя есть что-то на Никифорова?

— Ничего стоящего… — Цинев вскинул глаза, припоминая. — Один сын, работает в каком-то «ящике». Женат. Жена тоже инженер-электронщик. Ну, там у них вообще все на виду, не скроешься. Супруга никифоровская — дама в летах, к тому же страшная, как приклад дробовика. Вообще-то он серьезный человек, этот Никифоров. Доктор наук, крупный спец по шифрам. Мы, кстати, к нему пару раз обращались…

— Помог?

— Нет, конечно!

— Что так? — Цвигун спрашивал не думая. Его мысли витали где-то в другом месте.

— Так это ж армия, Сеня! По любому вопросу надо ставить в известность вышестоящее начальство. В итоге все мало-мальски важное стекается к Устинову. А тот если и почерпнул что-то из военной лексики, так только команду «Отставить!».

— Неужели совсем ничего?

— Боюсь, что нет, Сеня.

— Так с чем я поеду на встречу?

— Поезжай-ка ты с «Макаровым», генерал. И, желательно, проверь обойму…

Совет прозвучал шутливо, однако маленькие черные глаза Цинева, какие-то полуразмытые за дымчатыми стеклами очков, смотрели совершенно серьезно…

21. ФРАНЦУЗСКАЯ ГВИАНА. АЭРОПОРТ КАЙЕННЫ

<style name="114">Март 1978 года

…Молодой мужчина в белом полотняном костюме и распахнутой на волосатой груди розовой рубашке имел ярко выраженную латиноамериканскую внешность — оливкового цвета удлиненное лицо, жесткие прямые волосы до плеч, ослепительно белые зубы и медальон на толстой рабовладельческой цепи размером в спасательный круг, на который ушло не меньше полкило золота. Короче, эдакий «мачо», мама которого с раннего детства убеждала свое ненаглядное дитятко, что самая сокровенная мечта любой, а тем более белой женщины — это сразу же, без предварительного знакомства и оглядки на консервативную европейскую мораль, забыть обо всем на свете и прыгнуть к нему в постель.