Мать, по-прежнему не ложившая трубку, услышав шум открываемой двери и следом шелест знакомого плаща, запричитала:

— Зачем же ты вернулась, родненькая, мать ли тебя не предупреждала.

Настя надела кольцо и, намереваясь уйти, распахнула дверь. На пороге в полной неподвижности стоял Михеев. Ничего не выражающим взглядом он смотрел на нее, глаза его состояли из одних черных зрачков. На его сапогах липли комья грязи, и грязные следы вели к дверцам лифта. Грязь была повсюду на муже — на лице, на руках, и от него пахло, но не землей, а чем-то более резким. У Насти как-то была сумка из змеиной кожи, сейчас был похожий запах.

Настя попыталась что-то сказать, но не смогла ничего произнести, ужас сковал все ее тело. Она сразу женским своим чутьем поняла, что перед ней не Николай.

Кетанг произнес всего одно словно, мать услышала его и заголосила. Свидетели потом утверждали, что прямо на глазах волосы ее стали белыми как снег.

Настя рванулась назад, но Кетанг схватил ее неожиданно подлиневшей рукой и швырнул на пол.

Кетанг закрыл дверь. Мать услышала будничный и потому страшный в своей реальности стук щеколды. Потом раздался шум волочащегося тела, сопровождаемый всхлипываниями Насти и шепотом.

— Не надо! Не надо! Не надо!

Потом прозвучал самый жуткий звук, который она когда-либо слышала, и, услышав который, тотчас лишилась рассудка. Это были звуки жадного торопливого насыщения.

На пол падали куски, что-то лилось. Нелюдь смаковала долго, и все это время мать просидела с трубкой и слышала все, впитывая каждый звук, словно иссохшаяся губка.

Потом она положила трубку, словно взрывчатку, и все повторяла:

— Он сказал: "Еда".

7. Шутер за работой

Антона разбудил звонок в домофон.

— Кончай дрыхнуть. Дело надо делать, — донесся через запыленную мембрану голос Казбека.

Антон выглянул в окно. Во дворе, загораживая весь проезд, замер «Бумер» в форме катафалка и такой же черный. Сзади подъехала другая машина, возмущенно засигналила, требуя освободить проезд. Тотчас из «бумера» выбрался Иса.

Подойдя к машине, открыл дверцу и стал орать, махая рукой в предположительном направлении дальнейшего движения.

Хоть за рулем замер неслабый парень, но при виде беснующегося сумита, квадратные плечи его стали меньше внутри куртки, он дал задний ход, с испугу протаранив бордюр, потеряв колпак и даже не обратив на это внимания.

Странно, в Суметии вроде мы победили, подумал Антон.

Следом раздался звонок на мобильный. Похоже, этот кретин Шутер всем свой номер надавал.

— Не зли меня. Иди, работай! — коброй прошипела труба.

Голос у Казбека неживой, как и он сам. За спиной ублюдка так и маячат покойники, которых он убил.

Не обращая внимания на звонки, Антон побрился, оделся. Перед активной фазой он никогда не ел и как всегда выпил стакан воды. Потом подошел к шкафу, отогнул заднюю стенку и вытащил неприметный чемоданчик, компактный и тяжелый. Раскрыл.

В специальных пазах в разобранном виде лежала винтовка «М-400». Хорошая игрушка.

Использовали всего один раз. Он потрогал лоб. Под маской кость только начала выпрямляться.

Конечно, с галаксом и, как и с любым другим импульсным оружием, ей не сравниться.

Но дальность прицельной стрельбы в 3 километра тоже кое — о чем говорит. Правда, сегодня такие свойства ему не понадобятся.

Антон с треском закрыл чемоданчик и, не оглядываясь, вышел из квартиры. Едва он показался на улице, как стекло машины с заунывным воем поползло вниз, открывая злобное лицо Исы.

— Долго дрыхнешь, гяур! Давай шевелись, дунгыз!

— Если хочешь, чтобы я успел, дай проехать! — огрызнулся Антон.