– Ну, ты даешь, дед. Хочешь записать меня в свои внуки? Только вся эта твоя болтовня мне как-то по барабану. Давай лучше деньги сюда и печатку стяни с пальца. Если не хочешь, чтобы я оттяпал ее вместе с пальцем. Знаешь, дед, это очень больно. А ты же не хочешь этого?

В это время дверь открылась, и в квартиру ввалился Дерюга. Он хмуро глянул на старика, потом на Игоря и покачал головой.

– Охренел ты совсем, я вижу. Уже пять минут торчишь тут, и не мог старику зенки завязать! – заорал он на Тулу. – Стоишь тут лясы со старпером точишь. А ему надо дать по балде, и он сам все отдаст.

Старик жестким взглядом посмотрел на Дерюгу и сказал:

– Ты! Говнюк. Значит, ты, змееныш, решил меня ограбить? Я узнал тебя. Ты живешь в первом подъезде в нашем доме. Бандит!

Дерюга подскочил, схватил старика за горло.

– А вот это ты зря! Ты лучше не называй меня так. Это не я, а ты говнюк. Сейчас переломаю тебе хребет, и ты станешь говнюком. Будешь лежать и срать под себя, старый урод. И ссаться будешь.

– Погоди, Дерюга, – вступился Тула за старика. – Ну чего ты к нему пристал? Мы зачем пришли сюда? Подумаешь, говнюком обозвал.

– Заткнись! Ты должен был завязать ему глаза как договорились. Мне что, может, до утра надо было стоять за дверью, пока вы наговоритесь?

– Ну чего ты разошелся? Успокойся, – Тула тронул приятеля за плечо.

– Успокойся? Как я могу успокоиться, когда этот старый хрыч узнал меня. Он же теперь стуканет про меня ментам. А, старый? Стуканешь?

– Если вы сейчас же уйдете, я никому ничего не скажу, – пообещал старик. Видел, один из парней озлоблен и настроен решительно. В глазах нездоровый блеск, какой бывает только у наркоманов.

– Ну, ты смотри, бля! Этот старый пер еще грозит нам. Паскуда!

Тула заметил, что его приятель уже успел уколоться. Еще в колонии Дерюга попробовал наркотики, а когда оказался на свободе, окончательно пристрастился к ним. Говорил, что после приема дозы ощущает ясность в мыслях и, самое главное, уверенность в делах и поступках. Тула не возражал против наркоты. Если Дерюга так хочет. Но вот чего не хотел он сам, так это убивать старика, хотя и понимал, Дерюга прав, выдаст тот его. И никакие обещания не в счет. Хитрит старик.

Старик только тяжело вздохнул и от боли прикусил кончик языка, когда Дерюга всадил в него нож. Глаза сразу затуманились. Но самое ужасное, смотрел старик сейчас не на того, кто его ударил, а на Игоря, и даже вроде пытался что-то сказать. Губы его дрожали до тех пор, пока изо рта не выплеснулась струйка крови. Тогда он прикрыл глаза и, качнувшись, грохнулся со стула на пол.

– Вот видишь? А все из-за тебя, козел, – гаркнул Дерюга на Игоря.

– Ты мог бы подождать еще минуту, – огрызнулся Тула, но Дерюга и слушать ничего не хотел. По его мнению, поступил он правильно.

Тогда они почти ничего не взяли, не считая золотой печатки, снятой с пальца мертвого старика, и восьми тысяч рублей, найденных в шкатулке. Можно было еще порыскать по квартире и кое-что прихватить из вещей, но показалось, как будто проснулись соседи.

– Ладно. Линяем отсюда, – на правах старшего распорядился Дерюга. Это ведь его наводка. Ожидал взять больше, но получилось все не так.

Перед тем как уйти из квартиры убитого, Тула подошел к шкафу, открыл ящик, о котором говорил старик. Там лежала в потертой обложке Библия, а на ней небольшая фотография молодого мужчины с погонами старшего лейтенанта внутренних войск.

Тула взял фотографию, пригляделся. «А старик не соврал», – подумал и спрятал фотографию в карман, толком не решив, зачем она.

Через три дня Дерюга позвонил Игорю.