— Так пытался или нет?!

— Не особо. Он, когда вышел, вначале шустро ноги делал, а потом успокоился. И сразу в гостиницу пошел.

— Он оформился? Или так?

— Оформился. Все как положено.

— По какому документу?

— По паспорту. По тому, который тогда заказал. Ну где мы его срисовали.

— На сколько суток номер оплатил?

— На трое.

— Что он сейчас делает?

— Ничего. Спит.

— Давно спит?

— Уже часа два.

— Куда-нибудь звонил?

— Нет. Зашел и сразу спать лег.

— Значит, все-таки в подъезде... А теперь в гостинице...

— Ну да. В сотом номере. Я там к нему трех пацанов приставил. И еще двух внизу, на выходе. Никуда теперь не денется...

— А если денется? Не верю я, что не денется. Он каждый раз уходит. Он скользкий, как...

Давай-ка так, собирай братву, всех собирай... Чтобы на всех углах, на всех этажах, во всех, которые рядом, переулках человечек стоял. Три дня глаз с него не спускать. И чтобы каждый шаг, каждый вздох! И чтобы каждый шаг каждого, кто к нему придет! А того лучше, подведи к нему какого-нибудь человечка, например бабу, чтобы она за ним присматривала. Ну или еще кого. В общем, делай что хочешь, хоть всю гостиницу своими зенками и ушами засели. Хоть сам там живи!

— Папа, всю гостиницу будет дорого. Это же пять звезд. Там самый задрипанный номер меньше ста баксов не стоит.

— А ты не все занимай. Ты те, что на его этаже. Те, что ближе к нему.

— Так там одни люксы!

— Ничего, не обеднеем. За три дня не обеднеем.

— А что через три дня?

— Через три дня? Через три дня ты мне его сюда Доставишь.

— Но-о...

— Живым! Живым и невредимым!

— Если невредимым, он же братанов наших снова напластает! Ты же его знаешь! Он же так просто не согласится. Может, разрешишь его слегка того... Ну, чтобы он сильно не дергался.

— Я сказал — пальцем не трогать! Ты мне лучше своих «шестерок» сотню положи, чем его один волос обронить. Он дороже «шестерок» стоит! «Шестерок» как грязи, а он один. Он то, что нам с тобой надо, знает!

— А как же я...

— Как хочешь! Но только за его жизнь — своей ответишь. Три дня смотреть, а на четвертый мне, чтобы ни один волосок не шелохнулся, доставить!

— А ты мне его отдашь, Папа? Потом, когда...

— Потом и поговорим. Но если я его кончать над думаю, кончать его будешь ты! Потом! Когда скажу!

— Спасибо, Папа!

— И вот что еще. Пока суть да дело, готовь-ка ты кого-нибудь из братвы, кто посмышленей, в командировку.

— Куда?

— Далеко! За кордон готовь. Пора.

— Да ты что, Папа! Это же...

— Готовь. Приодень, причеши. Документы справ! Этим, как их, манерам научи. И пусть иностранный базар учат. Пора нам к тем сейфам подбираться.

— Мы же шифров не знаем. И счетов тоже не знаем.

— Пока! Пока не знаем! Но скоро узнаем. Если, конечно, ты...

— Папа, я притащу его. Век воли не видать, притащу! Ты же меня знаешь! Землю жрать буду...

— Ладно, не вертись. Притащишь! А не притащишь, действительно будешь! Все будете! А пока распорядись, чтобы гонцов готовили. И все, что им с собой надо, готовили...

— А если он молчать будет? Если он не расколется? Если он шифры не скажет?

— Скажет!

— А если нет?

— Ну и черт с ним! Пусть молчит.