Он понял, что проболтался. И что сейчас она всё поймёт. Потому что от этой девушки ничего невозможно спрятать. Ну, по крайней мере, – спрятать надолго.

    – Он лётчик, – тихо, потрясённо прошептала девушка. – Лётчик. Пилот. Истребитель. И вы… Вы страшно боитесь. Просто… Ужасно. Вы его очень любите. Вы… но ведь он – не ваш сын?!

    – Больше, чем сын. Гораздо больше. Ученик.

    – Вот оно что… Вот оно что. А у нас с фашистами… пакт. Но это же не дружба никакая, это просто политика. Вы же знаете всё. Вы же понимаете! Нам нужно время, чтобы подготовиться. А потом – мы так ударим по ним! Вместе! И обязательно победим. Обязательно!

    Вот, подумал Гурьев. Вот, это хорошо. Пусть пока думает так. Это хорошо, хорошо. Это правильно. Пока – правильно. Лучше пока не нужно. Больше не нужно. Пожалуйста. Пожалуйста. Не нужно больше ни о чём догадываться, хорошо?!

    – Всё равно. Это неправильно. Нечестно. Несправедливо. Вы должны быть вместе. Если это любовь… Ведь вы же не думаете, что всё кончилось, правда?!

    – Я много о чём думал. И об этом тоже.

    – Тогда позовите её. Скорее. Сейчас же!

    – Я не могу.

    – Почему?!

    – Я не имею права.

    – Если он её любит по-настоящему, он её отпустит. Он должен понять… Давайте, я ему письмо напишу?! Я ему всё объясню. Я сумею.

    – На каком языке? – Гурьев не захотел сдержать невесёлой улыбки.

    – In English, – по-английски ответила Даша после короткой паузы. И медленно, но твёрдо продолжила: – I do not speak very well, but I can read and write much better. I simply had no opportunity to practice enough. And now, – perhaps I would have one [27] .

    Интересно, подумал Гурьев, сколько ещё сюрпризов она мне преподнесёт? Явно не только сегодня. Конечно, акцент довольно жутковатый, но все вспомогательные глаголы, времена и предлоги на месте. Ах, как это радует.

    – Меня папа учил. И сама училась. И по-испански тоже, – Даша опять вскинула подбородок: – А как его зовут?

    – Эндрю.

    – Я на неё похожа? Хоть немного?

    – Почему ты спрашиваешь?

    – Потому что вы так на меня смотрите. Особенно. Вспоминаете кого-то, кого видели очень-очень давно. Её? Или ещё кого-то? Другого?

    Этого просто не может быть, твёрдо решил Гурьев. Не может быть такого, и всё.

    – Нет. Совсем не похожа. Ты очень красивая девушка, Даша, – но совершенно другая. – Гурьев не собирался сегодня углубляться в детали – кто на кого похож и что всё это значит. Пусть будет пока так.

    – А сколько ей сейчас лет? Она… намного вас старше?

    – Мне тридцать. А ей скоро исполнится тридцать два. В сентябре.

    – Так это не её сын… Брат? Младший брат?

    – Да.

    – Ладно, – кивнула Даша и повторила с какой-то настораживающей интонацией: – Ладно. Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю. Вот увидите. Обещаю.

    – Давай всё-таки пойдем дальше, – осторожно сказал Гурьев. – А то я опоздаю на званый обед к вашей заведующей.