Отряды фон Штуббе смогли занять телефон и телеграф, их поддержали юнкера, захватившие Госбанк, дальше начались затяжные бои с большевиками. По улицам Петрограда катили полевые пушки, чтобы дать отпор монархистам, как отряды фон Штуббе окрестили и большевики, и Временное правительство. Но и у тех оказались орудия, а точнее 37-мм автоматические пушки, буквально выкашивающие всех, до кого могли дотянуться их мелкокалиберные снаряды. От частых выстрелов содрогалась не только сама автоматическая пушка, но и все окружающие, видевшие, к чему это приводит. К сожалению, при такой скорострельности, снарядов к ней был крайне ограниченный запас.

* * *

Ленин бросил телефон и с огорчением казал Троцкому, — кажется, нас отключили от телефонной станции, я не могу ни с кем связаться!

— Владимир Ильич, монархисты отбивают все нападения, они захватили телефонную станцию, Госбанк, телеграф и медленно выдавливают нас из центра города.

— Лев Давидович, нам нужно сейчас разгромить этих контрреволюционеров, если мы этого не сделаем, они разорвут нас на части и уничтожат. Это не наши партийные фракции, и даже не монархисты. Нам придётся бежать из России, самый благоприятнейший момент для торжества революции будет упущен. Это архиважно, как вы не понимаете! — деланно посетовал он, качая головой и засунув пальцы под края жилета.

— Я понимаю, Владимир Ильич, но у нас почти не осталось никаких резервов, лишь несколько броневиков и два полка латышских стрелков.

— Прекрасно, это очень прекрасно. Нет ничего проще, я лично возглавлю этот удар! Я поеду на последнем броневике, и мы прорвёмся к Зимнему дворцу, который уже в зоне досягаемости монархистов, и не они, а мы скинем Временное правительство, во что бы то ни стало. А этих голубчиков мы уничтожим, всех, до последнего человека, чтобы им неповадно было. Как это может быть, на нас нападают поволжские немцы, какое им дело до России и её судьбы? Пусть убираются куда угодно и не лезут в наши разборки. Правильно я говорю, Лев Давидович?

— Мне даже нечего на это возразить, — развёл руками Лев Давидович Бронштейн. Нам, русским, это в высшей степени удивительно, что немцы вступились за монарха. Хорошо, я собираю отряд, Владимир Ильич, и вы сможете ударить по монархистам не растопыренной пятернёй, а сжатым железным кулаком!

* * *

Феликс фон Штуббе с досадой наблюдал за тем, как идут уличные схватки. Люди, ожесточаясь, убивали друг друга, в городе, никогда не знавшем боёв, отлетала кирпичная крошка от стен и лилась людская кровь. Война шла не с интервентами, а с соотечественниками. Война за что? За будущее России? Крайне сомнительно, если за это будущее сражался непонятно кто. Но постепенно, за счёт превосходства в стрелковом вооружении, отряды фон Штуббе выдавливали противника.

Красногвардейцы, наёмники и матросы сопротивлялись, подтаскивая пушки, но в городе они не играли весомой роли, как в поле, и не приносили никакого преимущества. Всё больше и больше отвоёвывалось улиц и наступающие медленно, но верно, продвигались к центру города, чтобы захватить Зимний дворец и отстранить от власти Временное правительство.

Последнее усилие, и отряды фон Штуббе вбежали на площадь перед дворцом, отбросив все обороняющиеся части, как гарнизонные, так и красногвардейские. Никто зимний дворец не охранял. Ни пресловутый женский батальон, ни другие части. Немногочисленная охрана давно разбежалась, а министры, собравшись, сидели вместе в зале заседаний, примостившись в креслах, с ужасом ожидая развязки происходящих событий.

Феликс фон Штуббе уже представлял, как он войдёт и сбросит эту безвольную челядь, но…

Полк латышских стрелков окружил уже праздновавших победу монархистов и обрушился на них с разных сторон.