Сестрам Бери очень хотелось с ним дружить – дружба с известными людьми была для них такой же необходимостью, как вещи с этикетками дорогих фирм.

Однажды объемная Наташа в белых кружевах столкнулась с пианистом Ивановым в коридоре дорогой израильской клиники. Они никак не могли разойтись в очень узком коридоре, и у Наташи появилась секунда простонать: «Я не только ваша поклонница, но и ваша соседка». Вечером они уже вместе пили оздоровительный чай на террасе с видом на море.

И пианист Иванов, уперев щелочки глаз в романтический горизонт, с грустью признался:

– Совсем не могу играть. Вот видите, в каком состоянии пальцы… Предлагают операцию, но таких денег у меня нет.

Это был пароль «купи меня», и Наташа не стала анализировать, что если он приехал в эту клинику даже один раз поставить клизму, то деньги у него немереные, и начала обрывать телефоны детям. Дети покупали ей все понравившиеся игрушки, но тут напряглись, потому что о доходах пианиста Иванова смачно писали гламурные журналы.

Кончилось обидой, бойкотом и наконец сдачей позиций. Наташа получила от детей требуемую сумму, составлявшую годовой бюджет нескольких провинциальных детдомов, и поднесла ее в изящной шкатулке. После чего стала вхожа в гостиную Иванова.

В условиях жестокого бойкота в одном доме ничего не знающая о цене на входной билет, но услышавшая, что сестра принята у пианиста, Даша встретила Иванова сидящим в ночном берлинском аэропорту.

Она подкралась, села рядом, зашуршала черными кружевами, бросила на Иванова томный взор из-под шляпы, по которой ползла гадюка из драгоценностей в натуральную величину, и выдохнула:

– Никогда не мечтала о счастье встретить великого пианиста среди простых смертных! Чем вы так огорчены? Могу я помочь?

– Благодарю вас, – ответил Иванов, скользнув по шляпе с гадюкой и прочим призывам «Освободите меня от денег». – Я так огорчен потому, что совсем не могу играть. Вот видите, в каком состоянии пальцы… Предлагают операцию, но таких денег у меня нет.

Аттракцион повторился с Дашиными детьми точно по схеме младшей сестры: отказ, обида, бойкот и наконец сдача позиций. Сумма была вручена в похожей шкатулке. Все-таки они были сестрами-погодками и вели себя в жизни очень похоже.

Узнав о том, что Даша с Наташей враждующие сестры, Иванов чуть не получил инфаркт и вынужден был приглашать их по очереди, устраивая двухсерийные дни рождения.

Дети Сестер Бери переживали, что количество потраченных мамами денег увеличивается, а качество их жизни ухудшается. И продолжали еще больше увеличивать сумму вместо того, чтобы приставить к бабкам постоянного психолога, готового возиться лопатой в помойной яме их неврозов. И врача, следящего за тем, чтобы они хотя бы просто меньше жрали и делали зарядку.

Через два часа автобусы остановились у заправки с магазинами.

– Вы можете купить воды, кофе и посетить туалет, – мягко предложила Лера.

– Зачем, если мы через час приедем? – насторожилась Наташа.

Она по-прежнему была в розовой шляпе, занимавшей полмикроавтобуса, из-под которой текли струйки пота. Ей хотелось скорее в душ.

– Маленькая накладка, мы очень долго разбирались с потерянным чемоданом. И плюс дорожные работы… так что будем добираться немного дольше, чем три часа.

– Я этого не вынесу! – предупредила Наташа.

Автобус затормозил. Ольга вышла на улицу и бросилась фотографировать сочные кактусы ростом с человека. Из большого автобуса выходили фестивальцы. Хохоча, выпорхнула Лиза Золотова и завопила:

– Люди, смотрите, какая красотища вокруг!

Степенно выгрузился народный артист Шиковский и заметил:

– Я хотел экзотики! Я ждал игривого поцелуя страны, создавшей комедию дель арте! Но я не планировал провести остаток жизни в автобусе!

Осторожно ставя ноги, выполз народный кинокритик Сулейманов с обезоруживающей улыбкой и молодой любовницей.