— Полиция вдавалась в подробности? Ты знаешь, как он умер? — спросил я.

— Да. Его застрелили. Он… Глэдис замолчала.

— Я говорю о подробностях. Об оружии. Она слегка нахмурилась.

— Ладно, полиция задала мне несколько вопросов. О тебе, Марк. Но не бойся, я была слишком шокирована и ошеломлена. Она еще больше нахмурилась, и ее глаза слегка расширились.

— И ты сейчас…

Я прервал ее.

— Глэдис, я ничего не слышал о Джее до нынешнего утра. Ко мне пришла полиция, и меня тоже допрашивали. Я… Мое оружие похищено. Это уже доказано следствием.

Несколько секунд стояла жуткая тишина.

— Я пытался помочь Джею. Хотя сейчас ты можешь сказать, что у меня из этого ничего не получилось.

— Я поняла. Она взглянула на меня, тряхнула головой, и ее голос стал резким.

— Я поняла, — повторила она еще раз. — Милый Марк. Милый и когдато любимый. Наверное, это часть твоего расследования. Верно? Разве не так? Именно поэтому ты заходил к мистеру Ганнибалу? О, как она смотрела на меня! Я встал.

— Знаешь… Но Глэдис продолжала. Ее голос стал отвратительным.

— Конечно, это так.

Она пронзительно захохотала.

— А я-то думала, ты пришел выразить свои соболезнования, пришел, чтобы утешить меня… 0-о, в это невозможно поверить! Милый, милый Марк. Мистер Ганнибал ушел всего лишь минуту назад. Он адвокат Джея. Он его друг! Я полагаю, ты все знаешь, правда? Ты снова шпионишь и следишь за мной? За мной и Энн? Ты выпытывал у мистера Ганнибала, кто получит деньги Джея, которые он… О-о! Прочь!

Я упрямо произнес:

— Мне надо поговорить с Энн.

— Нет! Ни за что! — закричала она, выплевывая каждое слово. Глэдис вскочила на ноги, ее рот дрожал.

— Вон отсюда! — кричала она. — Прочь, прочь…

— Глэдис, замолчи!

Энн стояла позади меня в дверном проеме и, когда я повернулся, она спокойно обратилась ко мне:

— Ты хотел меня видеть, Марк?

— Он хочет спросить тебя, не ты ли убила своего отца! Энн, ему интересно только это.

Голос Глэдис был до странности сдавленным. Она говорила не громко, но слова хлестали бичом.

— Джея убили из его револьвера, поэтому он… Она замолчала и села на диван. Ее голова поникла, и она сидела, тупо уставившись в пол.

— Идем, Марк, — сказала Энн. Она повернулась и пошла в коридор. Я последовал за ней. Не оборачиваясь, она медленно поднялась по лестнице на второй этаж в свою комнату, закрыла за мной дверь и села на край постели. Я стоял около двери, проклиная себя за то, что переступил порог этого дома.

Энн указала на низкое кресло, покрытое узорчатым пледом. Я сел и попытался оправдаться:

— Энн, то, что миссис Вэзер говорила о моем оружии…

— Я знаю об этом.

— Знаешь? Откуда?

— От полиции. Они прямо не сказали, но нетрудно было догадаться. Помолчав секунду, она вяло добавила:

— И я тут же догадалась. Помнишь, я говорила тебе, что я гений. Это так, между прочим.

Она не улыбалась. Она почти не изменилась с прошлого вечера, разве что утратила выразительность. На ней был тот же вязаный зеленый ансамбль, а на лице виднелись следы грима. Но не было и намека на былую оживленность. Голос потерял отголоски весны и жизни.

Смерть воздействует на людей по-разному. Некоторые рвут на себе волосы, другие сохнут где-то внутри себя, блекнут в глубине, а потом боль расширяется и прорывается наружу.