Им предстояло пойти за мной чуть позже. Я не хотел, чтобы кто-то испортил всю игру. У меня было много времени на раздумья, и, сидя в машине, вдали от мира звуков, я еще раз прошелся по всем вопросам, на которые искал ответ.

В моем отчете этого не упоминалось, но думаю, я знал, кто войдет в номер передо мной. Какая разница, прав я или нет. Все прояснится только после раскрытия карт. Через минуту мы встретимся лицом к лицу. Но каждое дополнение становилось ступенькой лестницы, по которой я добирался до сути.

Внутри большого вестибюля я огляделся и прошел к лифту, двигаясь в вязком омуте тишины. За несколько шагов от меня какой-то толстяк спорил с другим человеком. Его щеки тряслись, мясистые губы яростно корчились, но до меня не доносилось ни звука. Ни звука! Я чувствовал себя почти бестелесным, скользя в этом липком молчании. Я видел, что люди говорили друг с другом: клерк у стойки, молодая смешливая девчонка, широко раскрывавшая рот. Меня захлестнула мысль о том, каким странным и чужим выглядит мир для глухого человека — лица без одушевления, без возгласов, искаженные черты, рычащие губы, сверкающие глаза. Как тщательно должно быть взвешено каждое слово перед тем, как его выплеснут из уст или на бумагу, или в книгу; и нет здесь шепота ласковых слов в теплом мраке комнаты; ни звуков музыки, ни дуновения ветерка, ни долгой песни дождя. Какой странный и молчаливый мир у людей, лишенных слуха. Я никогда об этом не задумывался. По лицу расплылась кривая усмешка. Нашел о чем думать, кость тебе в бок. Я нажал на кнопку лифта и покачал годовой. Ох, и дурень ты, Логан. Гляди веселей. Недолго осталось. Лучше вспомни, что тебя ждет наверху.

Лифт остановился, дверь бесшумно открылась. Со мной вошел ктото еще, и мы поехали вверх. Молоденькая лифтерша взглянула на меня, ее рот задвигался — блях, блях, блях. Я почти различал слова по губам, но звуки вызывали лишь слабое давление.

— Пятый, — произнес я и вздрогнул, когда слово загрохотало в моей голове.

На нужном этаже я вышел в коридор и подождал, пока лифт не отправится дальше. Я прошел к номеру 524 и остановился. В конце коридора, в шагах сорока от меня, мужчина в темно-синем костюме, задрав ногу на высокий ящик с песком, завязывал шнурок. Я постучал.

Ничего не произошло. Вообще ничего. В груди возникло пьянящее и напряженное чувство. Мое сердце заколотилось, кровь застучала в висках. Когда я барабанил в дверь, рука ощущалась какой-то онемевшей, она двигалась с трудом и неуклюже. Я осмотрел ее. Пальцы были тугими и неумелыми, как деревянные суставы марионетки.

Я постучал еще раз, затем молча выругал себя. Прошлый раз меня пригласили войти. А я ждал, что дверь откроется. Но теперь я не могу слышать голос изнутри. Одна ошибка уже есть. Не стоит допускать других. Я потянулся к дверной ручке, нажал на нее и вошел в номер.

Он был здесь, возвышаясь надо мной, как башня.

— Здравствуйте, мистер Ганнибал, — сказал я, стараясь придать своему голосу нотку удивления.

Он приятно улыбнулся, блеснув большими зубами. Я снова подумал о кубиках сахара. Адвокат затянулся сигаретой, и дым медленно полез из его рта, когда он поднял руку. На его лице по-прежнему сияла улыбка, но он вытянул ко мне указательный палец. Вот сейчас! Сейчас, Логан! Это тот момент, вокруг которого строился весь план. Не пропусти его.

На секунду я застыл словно очарованный, но потом заставил себя перевести взгляд на потолок.