Если бы у Киоко на шортах был обычный пояс вместо банданы, очень возможно, что с ней случилось бы то же самое, что происходило со мной в армейских туалетах. Насильников было двое. Первый держал ее за голову и плечи, в то время как второй пытался стянуть с нее шорты, но ему не удавалось развязать бандану. Они разговаривали друг с другом по-испански.

К счастью, без кубинского акцента.

— Давай быстрее, болван.

— Да у нее тут бандана.

— Резани ножом.

— Заткнись, именно это я и собираюсь сделать.

Очевидно, Киоко ударили, кровь стекала из уголка губ, и она была без сознания. Может, я уже стал прозрачным, как и мой призрак? Двое насильников заметили мое присутствие, только когда я подошел к ним совсем близко. Я увидел, как один из них вытащил финку, чтобы разрезать бандану Киоко, и в тот момент, когда лезвие с лязгом выскочило наружу, я закричал по-испански: «Остановитесь!» Тип с редкими волосами застыл на месте, с ножом в руке, а потом пошел на меня с искаженным от страха и возбуждения лицом. Сообщники были одеты на один манер: брюки и грязная рубашка непонятного цвета с длинными рукавами, черные кожаные ботинки, им бы ведра и половые тряпки в руки, и получился бы портрет уборщика из муниципальной больницы. Не знаю, откуда они могли приехать. Из Доминиканской республики, Пуэрто-Рико, Никарагуа, Колумбии, Боливии или Перу, неважно, откуда ты приехал, но здесь ты сможешь найти лишь работу уборщика, если только ты не из очень богатой семьи. Они оба чувствовали себя одинокими в этой стране, абсолютно им незнакомой, у них был инстинктивный страх перед всем, что их окружало, и, накачавшись пивом, они становились злыми.

— А это что за подонок? Давай, вали отсюда! Лысеющий тип брызгал слюной и дышал мне в лицо пивными парами. Он положил руку мне на плечо и поднял ногу, чтобы пнуть меня в живот. К счастью, он не пырнул меня ножом. Мои ослабевшие внутренности не вынесли бы и легкой раны, думаю, мое сердце остановилось бы сразу и я не сумел бы спасти Киоко. Нужно было ее спасти. Я не почувствовал боли, но от удара в живот мой желудок, казалось, подпрыгнул до горла, у меня перехватило дыхание, и я рухнул на землю. А этот гад схватил меня за шкирку и затряс ножом перед моим лицом.

— Давай, поднимайся, иди сюда, вот увидишь, я тебя зарежу! Клянусь, я убью тебя!

Я чувствовал на своем лице его зловонное дыхание. Дыхание метиса, вынужденного бежать из своей страны. Возможно, если бы передо мной стоял белый громила с багровым лицом, говоривший по-английски с южным акцентом, я не сумел бы противостоять ему. Когда коренной американец докучает мне, я не могу дать ему отпор, я как будто слышу, как он говорит: «Никто не просил тебя приезжать в нашу страну!» Я глубоко вздохнул. Этот тип такой же, как я. Невежественный, беспомощный, он просто умирает от страха и испытывает гнев. Вот только не знаю, хватит ли у меня сил, чтобы говорить. Господи, дай мне твердый голос! Если

Ты дашь мне достаточно силы в голосе, после этого я готов умереть, когда скажешь.

— У меня СПИД. Посмотри на меня повнимательней. Если Ты хочешь убить меня, давай, но обещаю: моя кровь забрызгает тебя.

Я крикнул это по-испански со своим кубинским акцентом. Вид у насильника стал удивленный, и он выпустил мой воротник, после чего несколько секунд пристально смотрел на свою руку. Этот невежда думает, что СПИД передается таким путем, что вирус переползает с одного тела на другое, видимый, как колонна муравьев.

— Ну же, поторопись, придурок, бей, чего же ты ждешь? Я обниму тебя, прижмусь к тебе, укушу тебя за шею, вот увидишь.

Я поднялся, опершись на трость, и, шатаясь, направился к насильнику. Холодный и липкий, как бриллиантин, пот струился по моему телу, у меня было ощущение, что что-то в моих внутренностях порвалось, я сконцентрировал все свои силы на мышцах лица, чтобы изобразить улыбку.