Его чар, смуглый низкорослый стрелок в дешевом кожаном шмоте, развалился на лавке напротив Гора. Рядом пристроилась Мико.

— Так вот, — сказал Егор, собираясь с мыслями. — По-моему, с этим Торфу сценаристы всех перехитрили. Ну, как бы объяснить…

— Объясни как есть, — хмыкнула чернокнижница.

— Вот я и пытаюсь, ты не перебивай. Они прикинули, что каждый игрок, проходящий этот квест, в конце подумает: «Если я убью Торфу, то сделаю так, как поступают и все остальные… Значит, это банальная концовка. Поэтому давай-ка я его оставлю в живых — так никто другой не сделает, поэтому Торфу в благодарность даст мне что-то ценное, чего остальные игроки в этом квесте еще не получали». Понимаете?

— Пока нэт, дарагой! — качнул черными дредами Хас.

В игре старый школьный товарищ назвался так же, как в жизни, и это оказалось очень удобно. Акцент как-то на удивление подходил его чару, этакому коротышке-мулату, как будто помеси латиноамериканца и гнома. Егор подумал, что Хас с этим своим карикатурным исполнением акцента просто копирует Фрунзика Мкртчана из «Мимино», время от времени переходя на интонации товарища Саахова из «Кавказской пленницы». Прям перебор, но Хас, похоже, реально кайфовал от этой фишки.

— В результате никто из игроков Торфу не убивал, считая, что все остальные завершат квест убийством, а вон я, мол, буду таким оригиналом. И поэтому никто ничего неожиданного наоборот не получал, ведь выживание Торфу было как раз банальной развязкой. Так получалось, потому что сценаристы правильно просчитали нашу психологию: все игроки думают шаблонно и будут считать, что нестандартным завершением цепочки будет оставить его живым…

— А на самом деле это стандартно, — кивнула Мико. — Но цепочка ведь уникальная? Разве это не значит, что мы первые, кто ее проходит?

— Может, первые, а может, не первые… — задумался Егор. — Вдруг кто-то брал ее и не смог закончить? Не знаю. Или все как раз и запарывали концовку, не убив Торфу? Ладно, это уже неважно.

— Все равно, мне как культурологу это очень интересно! — воскликнула чернокнижница. — Хотя тут не столько культурология, сколько массовая психология…

— Ты, дэвушк, странны вэщ гаварыш, — перебил Хас. — Культуролог-мультуролог, что за ызвращэне?

Тут он точно перегнул со своим колоритом, и Мико поморщилась:

— Ладно, достал уже, подвязывай.

— Что тэбэ достать, дарагая, можэт арбуз спэлый с рынка?

— Ну хватит, Хас, — теперь уже и Егор покачал головой. — Давай нормально.

Смуглый коротышка ухмыльнулся, покатывая между ладоней толстый ствол «вечного» гномского ружья с неиссякаемыми патронами, стоящего у его коленей прикладом в пол.

— Ладно, в общем-то понятно, — заговорил он без всякого акцента. — Ты того призрака все-таки завалил, и поэтому его душа вселилась в твое оружие. Тут еще, кстати, вопрос, когда эту квестовую цепочку в игру ввели — далеко не факт, что на самом старте, может, наоборот, недавно. А еще вполне возможно, что и кирку твою разрабы вбросили в игру неподалеку именно для такого случая. Может, это какой-то… эксперимент.

— Насчет последнего сомневаюсь, — возразил Егор и обратился к Мико: — Ну что, как Новый год встретила? В игре, вижу, народу немного — все отсыпаются или уже снова гуляют.

— Нормально, хотя скучновато. Японцы такие… вроде безумные, но и церемонные очень. Традиции у них слишком большую роль играют.