Отчаянные времена, отчаянные меры. После того как Санчо избили в парке, что-то надломилось у него внутри, не на физическом, на экзистенциальном уровне. После жестокого избиения может оказаться, что важная часть тебя – та, что делает тебя человеком, – почти перестала быть связанной с этим миром, словно твое “я” – маленькая лодочка, которую оторвало от причала и вынесло на середину пруда, где она качается бессмысленно и бесцельно; или большой корабль – торговое судно, к примеру, – который мощное течение сорвало с якоря, потащило и вот-вот пустит на дно либо разобьет о соседние корабли. Теперь Санчо понимал: с теми, кто пережил насилие, такой отрыв происходит не только в физическом, но и в моральном смысле: войдя в твою жизнь, насилие навсегда останется ее частью, каким бы мирным и законопослушным ты ни был до этого, – из невозможного оно превратилось в реальность. Теперь тебе есть из чего выбирать.

После избиения Санчо еще сильнее отдалился от Кишота. Женщина-Трамплин заметила, что, хоть юноша по-прежнему питал к пожилому джентльмену некие сыновние чувства, он был убежден, что его собственная дорога лежит где-то в другом месте. Санчо все чаще думал о девушке на крыльце дома в трауре, Прекрасной из города Прекрасного, штат Канзас, он очень хотел вернуться к этой двери, за которой, возможно, его ждет судьба. Чем больше он думал об этом, тем больше убеждал себя, что она его не прогонит, эта мысль наполняла его удовлетворением и верой, что человеческая жизнь не лишена смысла. Он рисовал в своем воображении свой исход из Нью-Йорка – он стоит в воротах Изумрудного города и щелкает каблучками своих рубиновых башмаков: нет на Земле места лучше Канзаса, и пусть я пока не там, если все пойдет так, как я задумал, очень скоро я обрету там дом! – он так часто воображал это, что отъезд стал для него настоятельной необходимостью, и потребность срочно бежать вкупе с воспоминаниями о пережитом насилии толкнули его на преступление.

Он никому не рассказывал, что утратил способность ориентироваться в реальности, поскольку решил, что это должно пройти, как заживают синяки и срастаются сломанные кости. Что же до слухов о неизбежном конце света, им он не особо верил. Для него мир только недавно начал свое существование. И если этот мир был неисправен, если из него, как из старого, требующего ремонта дома, выпадали куски, это говорило лишь о том, что любое совершенство иллюзорно. Невозможно представить, что всего, что есть вокруг, вдруг не станет. Такая развязка, denouement, будет слишком несправедливой. Небесный сказочник, к которому он от случая к случаю взывал и с кем испытывал соприродное родство вымышленных персонажей, не может быть настолько жесток. Хотя приходится признать, что вопрос о Боге – любящем либо карающем? – так и оставался для него без ответа.

– А что насчет la questione de Sancho? – требовательно и злобно спросил кто-то тоненьким голоском. – Как насчет вопроса о Санчо? Для этой проблемы у тебя уже есть soluzione, решение?

Санчо сидел в полуночном зале ожидания автобусного вокзала Порт-Аторити, сжимая в руках билет до города Бьюти-фул, штат Канзас, стоимостью сто сорок шесть долларов; его ноздри щекотал запах свежей мочи, и юноша гадал, успел ли кто-то обнаружить Женщину-Трамплин и не гонится ли за ним полиция. Это была холодная ночь, зима входила в свои права. До отправления его автобуса оставался час, так что у Санчо было шестьдесят минут, чтобы поразмышлять над фундаментальными вопросами бытия – к примеру, о том, что, когда началась эпоха “после одиннадцатого сентября”, автобусы стали играть особую роль в объединении американской нации; он слышал, что количество авиарейсов внутри страны значительно сократилось, а их качество стало заметно уступать и тому, что было раньше, и тому, что предлагают поезда, которые находятся в ведении “Амтрака”, с которым все понятно; как же прекрасно, что можно просто заплатить за билет сто сорок шесть долларов из тех, что украл у тетки в сумочке, и скоро автобус компании “Грейхаунд” увезет тебя в самую дальнюю даль, в маленький городок вроде Бьютифула, и никакого общения, никакой snafus еп route, путаницы в пути.