– У вас есть собака?

Том Ханссон кивнул в сторону кухни:

– Он совсем старый и ленивый. Не встает, даже когда чужие приходят.

– Ночью он не лаял?

– Он никогда не лает.

– В котором часу вы встречались с соседями?

– Вчера, около трех. Только с Хильдой.

– С ней все было как обычно?

– У нее болела спина. А Херман, должно быть, сидел на кухне, решал кроссворды. Его я не видела.

– А как насчет остальных в деревне?

– Да всё вроде было как всегда. Тут ведь одни старики живут. И в холода носа из дому не кажут. Весной и летом мы видимся чаще.

– Дети здесь есть?

– Нет, детей нету.

Виви Сундберг помолчала, думая об убитом мальчике.

– Это правда? – спросила женщина на диване. Она явно была до смерти напугана.

– Правда. Я сказала вам все как есть. Очень может быть, что все в деревне мертвы. Кроме вас.

Эрик Худден, стоявший у окна, медленно обронил:

– Неверно.

– Ты о чем?

– Мертвы не все. Вон кто‑то идет по дороге.

Виви Сундберг подбежала к окну. И увидела, что привлекло внимание Эрика Худдена.

На дороге стояла женщина. Очень старая, в купальном халате и резиновых сапогах. Руки сложены как для молитвы.

Виви Сундберг затаила дыхание. Женщина не двигалась.

3

Том Ханссон подошел к окну, стал рядом с Виви Сундберг.

– Это же Юлия, – сказал он. – Мы иной раз находим ее на улице без пальто. Хильда и Херман обычно присматривают за ней в отсутствие социальных работников.

– Где она живет? – спросила Виви Сундберг.

Том показал на второй дом от края деревни и продолжал:

– Мы прожили здесь почти двадцать лет. По плану сюда должны были приехать и другие. Но в итоге перебрались одни мы. Юлия тогда была замужем. Мужа ее звали Руне, водителем работал на лесоповале. И однажды у него лопнула аневризма аорты. Он умер прямо в кабине. После этого она стала чудная. Как пыльным мешком ушибленная. А потом и вовсе впала в детство. Мы решили, что нельзя отказывать ей в праве умереть здесь. Двое детей навещают ее раз в год. Ждут скромного наследства, но о ней не заботятся.

Вместе с Эриком Худденом Виви Сундберг вышла на улицу. Старая женщина неподвижно стояла на дороге. Когда Виви Сундберг остановилась прямо перед нею, она подняла глаза. Но ничего не сказала. И не сопротивлялась, когда они с Эриком Худденом отвели ее домой. Там было чисто прибрано. На стене рамки с фотографиями покойного мужа и двоих детей, которые о ней забыли.

Впервые после приезда в Хешёваллен Виви Сундберг достала блокнот. Эрик Худден быстро прочел бумагу с ведомственными печатями, которую нашел на кухонном столе.

– Юлия Хольмгрен, – сказал он. – Восемьдесят семь лет.

– Пусть кто‑нибудь позвонит в социальную службу. Меня не интересует, когда у них визит по расписанию. Они обязаны немедля о ней позаботиться.

Старуха сидела за кухонным столом, смотрела в окно. Тяжелые тучи нависли над всей округой.

– Попробуем расспросить ее?

Виви Сундберг покачала головой:

– Нет смысла. Что она скажет?

Она сделала Эрику Худдену знак оставить ее одну. Он вышел во двор. А Виви шагнула в гостиную, остановилась посреди комнаты и закрыла глаза. Скоро ей придется как‑то осмыслить весь этот кошмар. Надо отыскать какую‑нибудь отправную точку.

Глядя на старуху, Виви Сундберг почувствовала, как в мозгу шевельнулась смутная догадка. Но ухватить ее не сумела. Неподвижно постояла, потом открыла глаза, попробовала думать логически.