-Помогите…, ему…, Джей…, сынок…

Она выдыхает последний раз и замирает – девушка мертва. Её душа выскальзывает из тела и отправляется на поиски новой оболочки – ей вряд ли удастся. На этой планете, осталось слишком мало тел, которые она могла бы занять…

Мертвец, радостно шипя, кидается к малышу. Когтистая рука ловит его в полёте и небрежным жестом отправляет обратно и с увеличенной скоростью. Хрипящий покойник, врезается в стену дома с громким «шмяк». Потом сползает на асфальт. Медленно, по кусочкам – там мало что может сползти, большая часть покойного прилипла к стене бугристым слоем коричнево-алого цвета.

Он стоит над младенцем, опираясь на косу. Ребёнок плачет, но не кричит, он смотрит на него и утирает кулачками слёзы. Маленький совсем. Года ещё нет. Неудачное время выбрал этот паренёк, что бы родиться…, хриплый смех проносится по улицам города и даже мертвецы, на мгновение замирают. Но им нужно не замирать - сейчас им нужно бежать. Они не смогут понять, а если и смогут – слишком медленно они двигаются, не успеют. С громким треском, по асфальту бегут трещины, одна, другая, дрогнула земля. Трещина разошлась, тела умерших падают туда. Лишь он и ребёнок, словно зависли в воздухе, над разверзшейся пучиной. Мертвецы, что толпились за спинами собратьев, замерли на краю тёмного зева глубокой пропасти. Несколько свалились вниз, другие стоят и шипят, не понимая, что происходит – им и не понять, мозги их, всего лишь пища, для незримых частичек прожорливого и хитрого вируса.

Великий медленно опускается вниз, на самое дно пропасти. Там вспыхивает пламя и всё что упало вниз, обращается прахом, а затем, дрогнув, края разлома сходятся вновь.

Вскоре, ребёнок падает на потрескавшийся асфальт, нет и следа пропасти, только трещины остались там…, чёрный огонёк оплетает малыша и исчезает без следа.

На пухлой мордашке, нет слёз, глаза изменились, в них что-то не то…, мертвецы кидаются к малышу, зловеще хрипя – они видят еду, видят мясо.

Мёртвые окружили малыша, их руки схватили его и…, покойники замерли. Чёрные рты открываются, белесые глаза всё так же пусты, но и голод отступает. Они замирают вокруг него.

Малыш поворачивает голову. Его пристальный взгляд замер на изуродованном лице мертвеца, он тянет к нему ручку и исторгает нетерпеливый крик – детский, такой нелепый здесь, на асфальте, залитым кровью людей, здесь, в окружении десятков мертвецов.

Покойный склоняется, хрипя что-то. Берёт малыша на руки – очень аккуратно, чтобы не навредить ему. Ребёнок устраивается поудобнее и что-то плаксиво пищит. Мертвец поворачивается, идёт через толпу себе подобных. Они медленно разворачиваются к нему. Провожают его взглядом мёртвых глаз. Десяток, идёт за ними, остальные разбредаются по мёртвому городу. Ребёнок, иногда плачет, иногда нетерпеливо ёрзает, но мертвец внимательно следит, чтобы его руки не разжались, чтобы ребёнок не упал, что бы он никак не пострадал. Мертвец шагает на максимуме своей скорости, он идёт вглубь города и с десяток его собратьев, идут за ним. Вскоре, они расходятся в разные стороны – тот, что несёт малыша, останавливается на месте, он ждёт. Его собратья ищут в здании то, что может съесть малыш на его руках. Ему это очень нужно, он давно не ел.

Вскоре, мертвецы возвращаются. Они несут банки, какие-то пакеты. Один за другим они подходят к собрату, что держит малыша на руках и, ворча что-то, гнилыми ртами, они протягивают ему свою добычу. Малыш плачет каждый раз и гневно хмурится – половина несъедобна, половина тухлятина. Лишь один принёс то, что нужно. Банка чего-то коричневого, с этикеткой, на которой улыбается довольный младенец. Малыш издаёт что-то вроде «агу» и хрипящий покойник, пытается открыть банку. Вскоре ему это удаётся, он передаёт банку малышу. Тот поспешно прижимает её к груди, суёт руку внутрь и начинает облизывать с пальцев то, что к ним прилипло.