Великий наклонил голову, нахмурился…, а почему бы и нет? Мир довольно интересный, жизнь в нём, тяжела и мрачна, но это яркая жизнь. Она будет полна впечатлений.

Крыша опустела. На ней осталась только полустёртая фигура, вычерченная в бетоне крепким когтем. Сила стёрла часть линий, после того, как сработало заклинание, уже не разобрать деталей…

В нескольких сотнях метров от того здания, возникла фигура в чернильно-чёрном плаще. В руке коса, последние лучи заходящего солнца играют на металлическом лезвии, капюшон надвинут на глаза, в сгущающихся сумерках, не видно кто скрывается под бесформенным плащом.

Впереди, на перекрёстке, толпятся хрипящие и шипящие мертвецы. Их много тут. Они обступили кого-то, кто сейчас громко кричит там, среди них. И плачь ребёнка всё громче и громче – пронзительный, истошный плач. А вот крики женщины стихают. Они больше не перекрывают зловещего шипения мёртвых и громкого чавканья. Мертвецы обступили несколько мест. Чавканье слышно отовсюду, но стихающий крик, слышно лишь в одном месте.

Фигура в плаще двигается вперёд, опираясь на косу. С каждым шагом, древко бьёт в асфальт.

Вот мертвецы, что толпятся за спинами собратьев, повернулись на звук.

Часть из них, с шипением ринулась в атаку. Но с каждым шагом они замедляются, некоторые вовсе остановились, другие вновь повернулись к товарищам, что толпятся вокруг немногих счастливчиков, сейчас радостно чавкающих свежим мясцом человечьим…, один не отступил. Он ринулся к пришельцу. Тянет руки, чёрный рот открыт, он жаждет наполнить свой желудок, но белесые глаза пусты – остатки его мозга столь примитивны, что выражать эмоции, он уже не может.

Когтистая ладонь ложится на лицо мертвеца и сжимается. Голова лопнула как спелая дыня. Дёрнувшись, труп падает. В судорогах, безголовый труп всё ещё дрыгается на земле, но подняться он больше не сможет. Вскоре, судороги прекратятся – лишившись мозга, «ферма» вирусного симбионта, будет полностью поглощена. Вирусным колониям просто не останется выбора, синтез новых нервных тканей теперь крайне ограничен – материал уже не добыть, вирус начнёт использовать то, что осталось от мышц, внутренних органов и костей. Спустя месяцы, от этого тела останутся лишь хрупкие, словно бумажные, кости и тоненький слой сухой кожи.

Фигура в плаще двигается дальше. Но перед ним много мёртвых, они мешают пройти. Ладони небрежный взмах - воющие мертвецы разлетаются в разные стороны, словно ветром разметало сухие листья на земле. Они летят далеко, шипят яростно, но ничего поделать не могут. На мгновение оголяется земля, залитая кровью. На ней лежат растерзанные люди. Уже невозможно определить даже половую принадлежность – это просто куски мяса. Он проходит мимо и за его спиной, новые мертвецы кидаются на останки людей, грязные гнилые спины скрывают их от чужих глаз. Копошащаяся серая масса скрывает последствия ужасной трагедии, но громкое чавканье мёртвых, всё ещё напоминает, о том ужасе, что, совсем недавно, пережит был здесь.

Новая куча мёртвых разлетается в разные стороны, и центр перекрёстка виден теперь.

Там лежит женщина. Её лицо обгрызено, глаза повреждены, один вырван, другой выпучен и смутно видит происходящее. Она едва слышно стонет – ног нет, два обрубка из которых хлещет кровь. Но руки, хотя и изгрызены до костей, всё же целы. Она прижимает что-то к груди, даже сейчас пытаясь заслонить это что-то от пожиравших её мертвецов.

-Помогите… - Шепчет она, заметив смутную фигуру, что нависла над ней.

-Тебе уже не помочь. – Отвечает фигура. – Ты мертва.

-Не мне…, - она разжимает руки и на асфальт соскальзывает младенец – он плачет, но уже не кричит, словно бы, сейчас, в этот момент, он осознал весь ужас происходящего.

Конечно, нет, он не мог осознать ничего, он ещё слишком мал – ребёнок просто охрип.