– Ну конечно! Ведь он же вместе со мной привез их из Франшара, – ответил за него доктор.

– Депрэ, – остановил доктора Казимир, – я ничего не прошу у тебя, как только одной милости: подержи ты некоторое время твой язык за зубами! Я намерен расспросить вот этого твоего маленького конюха кое о чем, и если ты так убежден в его невиновности, то ты смело можешь предоставить ему отвечать самому на мои вопросы. Итак, молодой человек, – продолжал Казимир, наведя свой монокль прямо на лицо Жана-Мари, – вы знали, что эти вещи могли быть безнаказанно украдены? Вы знали, что вас за это нельзя будет преследовать? Ну же, говорите! Знали вы это или нет?

– Знал, – сказал Жан-Мари почти шепотом.

Он сидел как на иголках, поминутно меняясь в лице, становясь поочередно то ярко-красным, то мертвенно-бледным, как меняющий цвета фонарь маяка. Он нервно ломал пальцы и глотал воздух, словно он задыхался или был близок к истерике. Словом, в глазах Казимира он представлял собою воплощенное сознание виновности.

– Вы знали, куда были убраны эти вещи? – продолжал свой допрос безжалостный инквизитор.

– Да, – вымолвил Жан-Мари.

– Вы говорите, что раньше вы были вором, – не унимался Казимир. – Но кто же поручится мне за то, что вы теперь перестали быть вором? Я полагаю, что вы могли бы, в случае надобности, перелезть через зеленые ворота, не так ли?

– Да, – еще тише прежнего ответил допрашиваемый.

– Ну, значит, ты и украл эти драгоценности! Ты сам это отлично знаешь и даже не можешь этого отрицать. Посмотри мне прямо в лицо! Ну же! Подними на мена свои воровские глаза и отвечай!

Но вместо всякого ответа Жан-Мари разразился страшным ревом и бежал из беседки. Анастази кинулась за ним, желая нагнать беглеца и обласкать и успокоить бедного мальчика, но уже на ходу она все-таки крикнула брату:

– Казимир, ты просто грубый, бесчувственный зверь!

– Да, братец, – сказал в свою очередь и доктор с легким упреком и известным чувством собственного достоинства в тоне голоса, – ты позволяешь себе уж слишком большую вольность в данном случае…

– Что?.. Послушай, Депрэ, будь же ты хоть раз в жизни логичен, прошу тебя! Не ты ли телеграфируешь мне, чтобы я бросил все свои дела и ехал сюда к тебе для того, чтобы заняться устройством твоих дел. Я приезжаю, спрашиваю, в чем заключаются эти твои дела, и ты говоришь мне: «Меня обокрали, укажи мне вора!» Я нахожу этого вора, указываю тебе на него, как ты того хотел, и говорю тебе: вот он! Ты, конечно, вправе быть недовольным и раздосадованным тем, что все именно так вышло, но ты не имеешь решительно никакого основания упрекать меня в чем-либо или возмущаться моим поведением.

– Пусть так, я, пожалуй, готов с тобой согласиться в этом, – сказал доктор, – я даже готов благодарить тебя за твое старание, хотя и ошибочное, но, во всяком случае, должен же и ты согласиться, что твое предположение положительно чудовищное и в высшей степени нелепое и неправдоподобное.

– Постой, – снова остановил его Казимир. – Кто из вас украл эти драгоценности? Ты или Стази?

– Ну, конечно, не она и не я! – ответил доктор.

– Так! Ну, значит, это сделал твой мальчишка конюх! А теперь не будем больше говорить об этом.