|
У меня на родине, в Казани, эти прожорливые пернатые давно уже облюбовали район центральной городской свалки и чувствуют себя там гораздо вольготнее, нежели на широких волжских просторах. Так же и тут, только на смену мирным белоснежным птицам, некогда украшавшим Припять и по весне ненадолго сбивавшимся в стаи подобно снежной метели, радиация породила остроклювых крылатых разбойниц, способных втроем или впятером напасть на зазевавшегося человека и нанести ему серьезный урон. А самый опасный представитель пернатой фауны — черный хищник поморник, смело нападающий на человека, когда тот вторгается на его территорию… Между прочим, так было не всегда. Еще несколько лет назад птиц в Зоне вообще не было. Ни мутировавших, ни обычных. Но с какого-то момента вдруг начали появляться. Сперва по одной, по две, а потом и целыми стаями. Пока не начало доходить уже до триллерной киноклассики вроде «Птиц» Хичкока. Так, чайки напали в Зоне на германских и австрийских туристов, членов привилегированного рыболовного клуба «Der Fisch 1892», который даже на канале «Discovery» пару раз показывали. У дойчей имелось вполне официальное разрешение, купленное за жирные германские евро, и потому водил их в Зону военный переводчик и бывалый сталкер Нариман — большой знаток подледного лова припятской уклейки и полосатого зеленого окуня с двумя хвостами. И все шло хорошо, покуда дойчи не заприметили неподалеку в небе припятскую чайку. Честное слово, лучше бы они на поплавки свои смотрели! Вид огромной белоснежной птицы привел фишерманов в восторг. Они решили непременно сфотографировать диковину. И принялись наперебой подманивать летучее исчадие ада к себе, соблазняя кусочками яблок, дольками апельсинов и даже банановой кожурой. Птица не обращала на людей внимания, высматривая в воде мальков покрупней. Так продолжалось до тех пор, пока один из потомков гордого Зигфрида не зашвырнул в чайку хлебной коркой. И на свою беду попал чрезвычайно метко — прямо по башке. Та, недолго думая, развернулась и ринулась на обидчиков. А следом за нею — вся стая, что кормилась неподалеку и приняла дойчей за разорителей родных гнезд. В итоге туристическая группа улепетывала во все лопатки, оставив на поле ожесточенного и весьма кратковременного боя свои навороченные пожитки — тирольские шляпы, дорогущие рыболовные снасти, гостинцы для «этих царственных птичек» и клочья жакетов вперемешку с клетчатой шотландкой штанов. Чайки гнали их до ближайшего зимовья, а потом еще битых три часа подражали тем самым птичкам из ужастика Хичкока, сосредоточенно царапая пуленепробиваемые стеклопакеты окон когтями и демонстративно хлеща их крыльями. — Дас ист я шреклихь, — повторяли охреневшие дойчи, прихлебывая «Ягермейстер». В общем, я внимательно следил за кружением чаек, тем более у Гордея что-то там застопорилось. Тихо чертыхаясь, он спешно возился с чем-то внутри дистанционного пульта. Наконец решение созрело, и я сообщил напарнику, что намерен прогуляться до интересующей меня низины. — У тебя детектор аномалий, часом, не барахлит? — вяло осведомился Гордей. — Если что, вызову группу техподдержки, — попытался отшутиться я. Но Гордею было не до шутовства. — В самом деле, может, возьмешь мой вместо этой рухляди Комбатовой? Правда, он… Гордей на миг замялся, очевидно, подыскивая правильное слово. |
