|
Пути бесславия — тем паче. Мы не были избалованы вниманием слушателя. Мы как раз переживали очередной творчески-алкогольный кризис. Поэтому, получив приглашение на фестиваль, мы едва не описались от счастья. Решено было действовать немедля. В тот же день мы зачехлили гитары, сердечно распрощались с Юрой «сухариком» и умчались славным поездом «Москва-Будапешт» в Закарпатье. Нас ожидал Ужгород, самый зеленый город Евразии, а ныне — наш Аустерлиц, о да. Там наше «Гов Но» совсем нехило выступило на фестивале в компании таких же великовозрастных идиотов. А я, Гоша-Трубач, умудрился даже отхватить целый лауреатский диплом, подтверждавший мой высокий статус в корявом мастерстве гитарного панк-рока… Разумеется, секрет нашего триумфа коренился вовсе не в какой-то моей особенной, филигранной технике или же затейливом искусстве шестиструнных импровизаций. Просто в каждом монастыре всегда свой устав, и наша группа перед самым выступлением по давней фестивальной традиции всех уважающих себя рокеров изрядно накачалась немировской горилкой. Дело было в клубной уборной с расколотым умывальником и намертво забитыми «чашами Генуи». Как тут, скажите, не выпить водки? А напоследок мы еще и усугубили это дело — но исключительно для блеска глаз под софитами! — портвешком с почти апокалиптическим номиналом «66». В итоге перед выходом под софиты вся группа была уже, что называется, в хлам. Поэтому, громко объявляя в микрофон список исполняемых вещей, наш басист Мударис Абзгильдин неожиданно замялся прямо посредине скорбного списка. Затем громко икнул и едва не абзгильдел весь первый ряд, сдержав творческие позывы лишь поистине героическим усилием. После чего сообщил притихшему залу: — В общем… Чего там… Бафли саталлар тигында… Да канца! Что доподлинно означают эти загадочные слова, не знает никто в целом мире. И не только тюркском. Я подозреваю, что не знал их и наш славный Мударис. Но зато интуитивно смысл речи нашего басиста был понятен залу. Панки хой! Анархия — мать порядка! Даешь рубилово! И, само собой, тут же началось рубилово. В общем, гастроли удались. Но если мои соратники еще кое-как вязали на сцене зажигательное панкерское лыко, то я натурально спал стоя. И все — абсолютно все! — восемь композиций из репертуара нашей обязательной программы я меланхолично проиграл, прикрыв глаза, с отсутствующим видом. И — на одном аккорде! Бесконечном и монотонном, как вой бензопилы «Дружба»… А поскольку моя любимая трофейная «Lead Star» номинально числилась в «Гов Не» каким-никаким, но лидером, а потому обладала преимуществом повышенной громкости и скрипучей, «грязной» педалью-фуззом, впечатление я произвел на весь зал самое неизгладимое! Обурело даже жюри, чего там скрывать… Жюри, кстати, состояло из таких же неисправимых бухариков и балбесов, как и те, что отжигали на сцене. Хотя, конечно, кое-где и было слегка разбавлено чиновниками из городского «комитета по борьбе с молодежью», к тому времени тоже изрядно захмелевшими. |
