— Это другое дело.

Чолхан повернулся к Абдуллаху.

— А тебе что?

— Я тоже с просьбой.

— Говори.

— Дозволь с десятком выехать за город, поохотиться.

— Охота? Ну что же, нукеры не могут долго сидеть без дела. Только охрану оставь.

— Конечно, Чолхан. Один десяток поедет за город, другой при дворе останется.

— Хорошо. Что еще?

Больше ни мурзе, ни десятнику ничего не было надо. Они вышли.

Кульбеди подозвал нукеров из охраны дворца:

— Хамза, Назир!

Ордынцы подошли, поклонились.

— Поедем на посад.

Воины переглянулись.

Кульбеди усмехнулся и заявил:

— Погуляем немного.

— Так это мы с удовольствием, мурза! — воскликнул Хамза.

— Коней седлать!

— Слушаюсь! Только один вопрос.

— Ну?

— Десятник Абдуллах знает, что ты забираешь нас?

— Ему не до того. И потом, кто выше по положению, я или Абдуллах? Но если вы без личного разрешения десятника шагу ступить не можете, то оставайтесь, я других возьму!

— Нет-нет, мурза, мы поедем.

Они привели коней.

Потом все трое двинулись к посаду вдоль берега реки Тьмака. К этому времени почти все жители Твери вернулись в свои дворы. Никто не работал, праздник.

Ордынцы встали посреди улицы и осматривались, как хищники в поиске добычи. Так оно на самом деле и было.

Из проулка на улицу вышла женщина лет тридцати необычной красоты. Она была в праздничной одежде, голову накрывал платок, из-под которого выбивались пряди густых русых волос.

Ордынцы зацокали языками.

— Хорошая бабенка, — проговорил Хамза. — Я бы такую взял себе.

— А ну помолчи! — оборвал его Кульбеди.

Ему самому понравилась эта женщина. Не девица, конечно, но от такой получишь больше наслаждения, потому как она знает толк в любовных утехах.

Он направил коня к ней, но женщина завидела ордынцев, прошмыгнула в калитку ближнего двора и исчезла в доме.

Мурза усмехнулся и приказал:

— Хамза, со мной в дом, куда вошла баба! Ты, Назир, — в соседний двор.

Ордынцы спешились, привязали коней к изгороди. Кульбеди и Хамза зашли в ближний двор. Назир отправился в соседний.

Хамза ударом ноги выбил дверь. Мурза и нукер через сени дошли до комнаты.

Там у печи, обнявшись, сидели та самая баба, ее дочь лет тринадцати и престарелый мужик с округлой бородой, непрерывно кашляющий.

Кульбеди встал посреди светлицы, расставил ноги, поигрывал кнутом.

— Так у вас принимают дорогих гостей? — спросил он и усмехнулся.

Старик чрез кашель проговорил:

— Век бы не видеть таких гостей.

— Дерзок, смотрю, ты урус. Не надо так, себе хуже сделаешь. — Он поднял кнут, указал им на женщину. — Ты пойдешь со мной!

— И куда?

— Куда скажу, туда и пойдешь. Ты теперь моя наложница.

— А больше ничего не хочешь?

— И ты дерзишь. Это плохо. — Он повернулся к Хамзе и распорядился: — Забирай молодую девку, тащи во двор, там свяжи да кляп в рот вбей. Поведем ее к Чолхану.

Нукер двинулся к печи. Тут старик показал завидную храбрость и проворность. Он сорвался со скамьи, схватил вилы, стоявшие за ней.

— А вот я вас, басурмане проклятые!

Кульбеди на миг оторопел, отступил к Хамзе, но тут же пришел в себя, выхватил кривую саблю и одним ударом снес голову старику.