|
— Рой! — предостерегающе произнес я. Ибо понял, что Рой подумал то же, что и я. Это была всего лишь шутка. Кто-то знал, что Грок иногда ужинает здесь, и направил нас по ложному следу. Чтобы сбить с толку и нас, и Грока. И все же Рой внимательно рассматривал уши, нос и подбородок карлика. — Не-а, — сказал Рой, — вы не подходите. — Для чего? Продолжай! Давай! Это что, расследование? Смех тихой пулеметной очередью начал вырываться из его груди и наконец слетел с тонких губ. — Но почему в «Браун-дерби»? Здесь бывают совсем не те страшилища, что вы ищете. Скорее персонажи ночных кошмаров. А я сам, обезьяньей лапой сляпанный из лоскутов? Кого я могу напугать? — Не волнуйтесь, — ответил Рой. — Страх приходит потом, когда в три часа ночи я вспоминаю о вас. Это подействовало. Грок разразился небывалым хохотом и жестом пригласил нас сесть в его кабинке. — Раз уж этой ночью вам все равно не спать, выпьем! Мы с Роем нервно окинули взглядом ресторан. Нет чудовища. Когда шампанское было разлито по бокалам, Грок поднял за нас тост: — Пусть вам никогда не придется завивать ресницы мертвецу, чистить ему зубы, вощить бороду и подкрашивать сифилитичные губы. Грок поднялся и посмотрел на дверь, куда убежали его женщины. — Вы видели их лица? — Грок улыбнулся им вслед. — Это мои! А знаете, отчего эти девчонки так безумно в меня влюблены и никогда меня не покинут? Я — верховный лама долины Голубой Луны.[78] Стоит им уйти, дверь — моя дверь — захлопнется и их лица увянут. Кроме того, я предупредил их, что прикрепил тонкие ниточки под их глазами и подбородками. Стоит им слишком далеко, слишком быстро удрать к другому концу ниточки — их истинный облик раскроется. И вместо тридцати им будет сорок два! — Фафнир, — проворчал Рой. Его пальцы сжали край стола, как будто он вот-вот вскочит с места. — Кто? — Один приятель, — пояснил я. — Мы должны были встретиться с ним сегодня. — Сегодня уже прошло, — сказал Грок. — Но вы оставайтесь. Допейте шампанское. Закажите еще, я оплачу. Может, хотите салат, пока кухня не закрылась? — Я не голоден, — буркнул Рой, в глазах которого читалось то же бесконечное разочарование, как на спектакле «Зигфрид» в «Шрайн». — Хотим! — ответил я. — Два салата, — сказал Грок официанту. — С голубым сыром? Рой закрыл глаза. — Да! — сказал я. Грок повернулся к официанту и сунул ему в руку неоправданно щедрые чаевые. — Побалуйте моих друзей, — сказал он, ухмыльнувшись. Затем, бросив взгляд на дверь, куда его женщины рысцой умчались на своих миниатюрных копытцах, он покачал головой. — Мне пора. На улице дождь. И вся эта вода льет на лица моих пташек. Они же растают! Прощайте. Арриведерчи! И ушел. Входная дверь с тихим шорохом закрылась за ним. — Сматываемся. Я чувствую себя дураком! — сказал Рой. Пошевелившись, он расплескал свое шампанское, чертыхнулся и принялся вытирать. Я налил ему еще и смотрел, как он медленно и спокойно допивает свой бокал. Через пять минут в дальнем углу ресторана появилось оно. Метрдотель разворачивал вокруг самого дальнего столика ширму. Она выскользнула и с резким шуршанием наполовину сложилась обратно. Метрдотель что-то пробурчал себе под нос. А затем в дверях кухни, где, как я понял, уже несколько секунд назад появились мужчина и женщина, произошло некое движение. |
