— Где-где?.. — закричал Кипятков.

— Вон, вон полетела!.. — закричал Гвоздь.

Чижикова-с-Рыжиковой слушали эти странные возгласы, разинув от удивления рот Пыжикова.

— Кто это там квакает? — подумала Чижикова.

— И летает… — успела подумать в ответ Рыжикова, и вдруг перед глазами у нее все закружилось и закувыркалось. А потом — бац! — наступил полнейший мрак. …Очнулась Юлька оттого, что кто-то похлопывал ее по щекам. Она открыла глаза.

— Ну как ты, Рыжик? — спросил у нее какой-то мальчишка.

В тот же миг Юлька поняла, что это Боря Пыжиков. Она быстро взглянула на свои руки-ноги. Это были именно ее, Рыжиковой, руки и ноги! Юлька находилась в собственном теле.

— Значит, я — снова я, — пролепетала она, боясь поверить своему счастью.

— Так точно! — подтвердил капитан Кипятков.

Рыжикова обвела взглядом столовую. Каликадзаров уже не было (их отправили в следственный изолятор), а также не было ведьмы и… детектива. Юлькино любящее сердце сразу почуяло беду.

— А где Тюхин-Матюхин? — с тревогой спросила Рыжикова.

Все как один потупили взоры.

— Где Сева? — с еще большей тревогой сказала Юлька. — Что вы молчите?..

— Видишь ли, Юля… — откашлявшись, начал Кипятков.

— С ним что-то случилось, да?.. — перебила его Рыжикова и посмотрела на майора Гвоздя. — Петр Трофимыч, что с ним?

— Он погиб, — коротко ответил Гвоздь.

— Как — погиб?!

— Как настоящий герой… Жора, расскажи.

— Слушаюсь, товарищ майор!

И Кипятков рассказал:

— Ведьма, поняв, что ее дела плохи, решила убежать. Вернее, улететь. Сбросив Юлькино тело, она превратилась в летающую лягушку. Но, вылетев за дверь и взмыв в небо, она наткнулась на провода высоковольтной линии, замкнула их и тут же сгорела дотла. Ветер, подхватив пепел, кинул его в открытое боковое окошко грузовика, несшегося по дороге. Прямо в глаза водителю. В это время дорогу переходили две девчушки лет пяти. Огромная машина неслась прямо на них, а водитель ничего не видел из-за пепла, засорившего глаза; девушки тоже ничего не видели, весело щебеча друг с другом. Зато Тюхин-Матюхин все отлично видел. Мгновенно оценив ситуацию, детектив в два прыжка подскочил к малявкам, схватил их за шкирки и отбросил на обочину. А сам отскочить не успел…

Такие дела, — печально закончил капитан. — Алисе-то что — она через сто лет снова из пепла возродится. А Тюхин-Матюхин… эх!.. — горестно махнул рукой Кипятков.

— Не может быть… — шептала Рыжикова. — Не может быть…

Перед ее мысленным взором стоял улыбающийся Тюхин-Матюхин, аппетитно хрумкая морковкой. Юлькины глаза наполнились слезами. Для Рыжиковой это был первый в ее жизни удар судьбы.

— Сева что-нибудь успел сказать перед смертью? — тихо спросила она.

— Да, успел, — ответила Чижикова.

— А что?

— Он сказал, что ты, Рыжик, ему очень нравишься. И просил передать тебе прощальный привет.

Тут уж Юлька не выдержала и зарыдала в два ручья. Да и у остальных глаза были на мокром месте. Ну, кроме майора Гвоздя, разумеется. Он переживал гибель давнего друга по-своему, куря одну сигарету за другой и ловкими щелчками посылая окурки в трехлитровую банку, где недавно хранилось варенье из пауков.

Вдоволь нагоревавшись, все вернулись к прерванному расследованию.

— Как говорится: нет худа без добра, — ободрил соратников майор.