Спрашивал так, будто был уверен, что я должен знать. В который раз у меня закралось подозрение, что Пухлый о чем-то догадывается.

— Какие-то отморозки, — ответил я как можно более безразличным тоном.

— Да еще с мечами, — добавил Чачелов, словно наводя на конкретный ответ.

— Возможно, боевики тренируются, — неопределенно предположил я. — Нечто типа баркашовцев или гитлерюгенда.

— Для гитлерюгенда они староваты, — заметил Пухлый.

— Значит, какое-нибудь военно-историческое общество проводит маневры. Мало их, что ли?

— Вот мы встряли, — сдвинул набекрень Пухлый свою вэвэшную бескозырку. — Точно политическая организация: все в одинаковой форме, с рациями и автоматами. Да еще мечи эти… Похожи на парадный эсэсовский кинжал, только большие.

— Я тоже заметил, — кивнул я. — Черт их разберет, этих фашистов.

— Точно — гансы. — Пухлый по мере укорачивания косяка делался все задумчивее.

— Может, какие-нибудь отряды навроде скинов? — ляпнул я.

— Немцы… — рек Вова, его торкнуло. — А еще у них есть тайное оружие — древолаз засадный. Это самая засадная штука, с которой я встречался.

Пухлый снова был прав. Опасаться следовало того, кого не видишь. Неизвестный специалист, со сноровкой бывалого охотника затаскивающий на деревья матерых мужей, заставлял себя уважать. Кроме того, он владел снайперской стрельбой и минно-взрывным делом. Вероятно, неплохо знал Синяву: только у завсегдатая могли быть личные счеты с лесником.

В целом, такой проводник стоил всех «светлых братьев», вместе взятых. Перспектива встречи с ним не радовала. С нас достаточно было смерти Акимова.

— Поедим и двинем отсюда, — сказал я. — За один переход выйдем из леса и дадим деру.

— Будем срать и драпать, — подтвердил Пухлый, оглядывая трофейную команду. — Кстати, где Болт?

— Он за водой ушел, — без воодушевления откликнулся я.

— Его долго нет.

Замечание было весьма к месту, Балдорис мог отмочить любую корку. Например, поскользнуться и вывихнуть ногу, а теперь ползти обратно с казанком, полным воды, в зубах. Достаточно было обузы в виде Бори с сотрясением мозга, и лишняя совсем ни к чему.

— Пошли его поищем, — предложил Вован, цепляя на плечо автомат.

— Вы куда? — окликнул нас Крейзи.

— Балдориса встречать, — дипломатично ответил я, чтобы без толку не тревожить друзей. — Поможем воду нести, а то он столько набрал, что не дотащить в одно рыло.

Дурачок Крейзи поверил и успокоился.

У ручья мы никого не нашли. Вова походил по берегу, вглядываясь под ноги. Мягкая земля превосходно хранила следы. Отпечатки балдорисовских подметок здесь исчезали.

— О-о, какая попсня, — протянул Пухлый. — Чую, это кикс!

— Что ты хочешь сказать? — спросил я, заметив, что Вован находится в непонятках. — Уж не улетел ли он по воздуху?

— Ушел по ручью. — Пухлый наклонился, изучая илистое дно. — Вон туда.

От Балдориса я мог ожидать чего угодно. Но зачем ему это понадобилось?

— Почему ты так решил? — для начала осведомился я, никаких признаков, указывающих направление маршрута латышского стрелка, не заметив.

Пухлый уверенно двинулся к кустам, росшим чуть поодаль, и достал оттуда казанок. Его великолепное знание леса было неоспоримо.

— Что же сподвигло его убежать? — обратился я к многоопытному другу. — Решил, что в одиночку драпать быстрее?

— Он не сам ушел, его унесли, — сообщил Чаче-лов.

— Пойдем за ним, — сказал я, снимая «Калашников».