— Ебундеи, — прошипел Пухлый, — что они там затеяли?!

— Должно быть, сильно испугались, — предположил я.

— Чтоб их искусала шестижопая вонючка, — буркнул Пухлый, в детстве обожавший Джека Лондона. — Какого лешего я потащил лохгруппу мудозвонов в Синяву? Лучше бы я женился на этой дуре с Рыбацкого! Будь проклят тот день, когда я впервые вывел вас в лес!

Анаша продолжала действовать на его мозги. Она не утратила влияния и когда мы вошли в лагерь. Выждали, пока не утихнет стрельба. Винтовка более не шмаляла, очевидно, снайпер убрался. Мы скрытно приблизились к стоянке. Осторожность была нужна, чтобы не словить пулю от своих; на подношения трофейщики не скупились — с перепугу долбили на любой шорох.

— Ваффен хинлинген, — оповестил о своем приближении Пухлый, — унд ауфт зер найт!

Никто ничего не понял, но голос Чачелова разобрали. Нашороханные следопуты обступили нас, все были целы и невредимы.

— С кем сражались? — грозно вопросил Пухлый, надвинув на брови фуражку.

— Кто-то из винта саданул три раза в той стороне, — отрапортовал Крейзи, — мы и решили, что это по вам садят, поддержали огнем.

— К херам вашу поддержку — мы совсем в другой стороне были, — огрызнулся я. — Вы что же, сразу во всех направлениях полосовали?

— Попутались, — неохотно признался Дима.

— Пересрались, мастодонты трофейные, гмохов отряд, — выругался Пухлый. — Значит, стреляли не по вам, а вообще в стороне?

— Ну да, — подтвердил Глинник.

— Пошли туда, — немедля распорядился Вован, у которого голова работала совершенно в ином ритме.

Я не догонял его планов. Понять, что творится в прокуренной башке Пухлого, было попросту невозможно. А может, для этого следовало сжиться с лесом.

Поиски вывели нас за ручей. Первым на трупы наткнулся Боря. Три были расположены компактно, четвертый в некотором удалении — он был зарезан, остальные застрелены.

Это были охотники, у которых мы слямзили провиант. Неизвестно, каким ветром их сюда занесло. Вероятнее всего, мужики приехали на выходные развлечься и находили оттяг в забаве с ружьями. Их не смутила даже пропажа съестных припасов, наверное, потому, что в лесу стало интересно — стреляют. Переночевав, они бродили в поисках приключений. По сути, они мало чем от нас отличались, разве что вооружены были дробовиками. Ружья не пригодились. Одного древолаз засадный чиканул тесаком по горлу, когда охотник, тоже в лесу не новичок, незаметно на него набрел. А следовавших за ним товарищей снайпер перещелкал раньше, чем те пустили в ход свои вертикалки, истратив на каждого аккурат по патрону.

Положил наповал, каждого точно в сердце, доказав преимущество снайперской винтовки Драгунова перед охотничьим оружием в условиях дикой природы. Мы с «калашами» тоже пасовали. Пухлый, восстановив картину происшедшего, приказал нам оставаться на месте.

— Немец бродит где-то поблизости, — объявил он, забрав у Глинника ганс-винт, — я попробую его выследить. Вы сидите тихо. Не вздумайте стрелять на звук, можете меня зацепить. Тогда вернусь — буду всех трахен зи попен! Вообще замрите. Не маячьте. Не пердите и не курите, а то на запах такие неприятности поналетят, что ваши обугленные трупики будут жевать ежики в кустах. Все поняли?

Мы угрюмо выразили согласие. Оставаться в Синяве навечно никто не хотел. Тем более с очком, порванным на британский флаг. Уже смеркалось. Жуткий день продолжал свое кровопролитное течение.

Пухлый исчез между деревьями, словно растаял. Мы посидели немного, тише мыши, но потом человеческая натура взяла свое.