— Ходят слухи, — ответила Аннет, — будто замечен странный корабль. Это не торговое судно с Альфы Второй, в этом мы почти уверены.

Она с таким азартом ела конфеты, что прикончила почти весь пакет. Бейнс знал, что у девушки есть какие-то отклонения в работе мозга, некая разновидность синдрома обжорства, и каждый раз, когда она волновалась, ее тянуло пожевать.

— Корабль, — молвил деп, словно вдруг проснувшись. — Может, хоть они наведут у нас порядок.

— Какой порядок? — спросила мисс Хибблер.

— Сама знаешь, — откликнулся деп, слабо шевельнув рукой, и это было все, на что он оказался способен. Потом он вновь умолк и погрузился в апатию.

Для депов все и всегда казалось хаосом и при этом они, разумеется, боялись перемен. Презрение Бейнса только усилилось, когда он вспомнил это. И все-таки — корабль. Неужели это правда?

Стрэв должен знать. В Да Винчи Хейтс маны разработали устройства для наблюдения за кораблями. Вероятно, информация пришла от них, если, конечно, мистики шизов не высмотрели это в своих видениях.

— Это явный обман, — громко заметил Бейнс. Все в кабинете, включая вялого депа, разом взглянули на него, даже геб на мгновение перестал подметать.

— Маны на все способны, — пояснил Бейнс. — Они спят и видят управлять всеми нами.

— Но почему? — спросила мисс Хибблер.

— Ты же знаешь, что маны всех нас ненавидят, — сказал Бейнс, — что у них отродясь не бывало хороших манер. Варвары, грубияны, немытые громилы, хватающиеся за ружье всякий раз, когда слышат слово «культура». Это у них в крови.

Но это еще ничего не объясняло. Откровенно говоря, он и сам не знал, почему маны так старались задеть всех окружающих, если это не вытекало, как гласила его теория, из простого садизма. «Нет, — подумал он, — здесь должно быть что-то большее. Злость и зависть. Они должны завидовать, ибо понимают, что культурно мы стоим выше их. Достаточно вспомнить, насколько изменчив Да Винчи Хейтс — там нет ни порядка, ни эстетического единства. Дикая помесь из так называемых «творческих» проектов, начатых, но так и не законченных».

— Согласна, Стрэв несколько толстокож, — заметила Аннет. — И даже чуточку безумен. Но зачем ему сообщать о чужом корабле, которого он не видел? Ты не даешь никакого логического объяснения.

— Зато я знаю, — упрямо повторил Бейнс, — что маны, и особенно Говард Стрэв, настроены против нас. Мы должны вместе защищаться от… — тут он умолк, потому что дверь распахнулась и в кабинет бесцеремонно ворвался Говард Стрэв.

Рыжий, большой и мускулистый, он широко улыбнулся. Его, похоже, ничуть не волновало появление чужого корабля у их небольшого спутника.

Осталось дождаться только шиза, но тот мог опоздать и на час, и на два. Он мог находиться в трансе, погруженный в созерцание возможной реальности и первичных космических сил, являющихся основой преходящей вселенной.

— Мы вполне можем начинать, — решил Бейнс, разумеется, с оглядкой на Стрэва. И на мисс Хибблер. Фактически, ему было плевать на всех на них, за исключением, может, Аннет, но…

Ничего тут не поделаешь, все поли таковы. Никто и никогда не мог предвидеть, каким путем они пойдут. Они сознательно вели себя шиворот-навыворот, не подчинясь законам логики, но при этом не были ни ночными бабочками, как шизы, ни безмозглыми машинами, как гебы. Они были по-настоящему живыми, и именно это нравилось ему в Аннет — живость и свежесть.

Если честно, то она заставляла его чувствовать себя неловким, запертым в толстой железной скорлупе, словно в смешных древних доспехах. Ей было двадцать, ему — тридцать пять, может, в этом и была причина. «Держу пари, она хочет, чтобы я чувствовал себя именно так.