Она перевела дыхание и улыбнулась.

– Мы оба совершеннолетние, – заметила она. – Никто не может запретить нам пожениться.

Он по-прежнему смотрел на нее.

– Как отреагирует твой отец, если ты заявишь ему, что вопреки всему выходишь за меня?

Она пристально посмотрела на него. Он снова отвернулся и уставился на реку.

– Точно, – согласился он, так, словно она ответила на его вопрос. – Он никогда больше не заговорит с тобой. Он не позволит говорить с тобой ни твоей матери, ни другим членам семьи. Он заставит общество отвергнуть тебя. Ты не сможешь этого вынести.

– Я смогла бы…- начала было она, но затихла. Она смогла бы справиться с социальным остракизмом. Но отчуждение от матери и отца? Она закрыла глаза. – А как отреагировал бы твой отец?

– Он всегда настаивал, что ненавидит твоего отца и что его не заботит, как он выражается, пустая болтовня. Но на самом деле еще как заботит. Он был бы оскорблен, если бы я сотворил нечто такое, что заставило бы твоего отца презирать его еще сильнее, чем он презирает сейчас.

Они надолго замолчали, она неподвижно лежала, он сидел, не шевелясь.

Казалось, все было сказано. Они не могли пожениться. Но как же им жить? Особенно теперь.

– Papa хочет, чтобы я вышла замуж за кого-то богатого, – наконец сказала она. – А ты богат.

Она хваталась за соломинку.

Он отвернулся так, что она не могла видеть даже его профиль.

– Эти деньги черны от угля, – горько сказал он. – Они испачкают его руки.

– В этом году он затеял очень дорогую перестройку дома. И потерял деньги, которые инвестировал пару лет тому назад. Практически все состояние.

Она чувствовала себя виновной в разглашении информации, которая, как считалось, была страшной тайной ее семьи. Но люди все равно скоро узнали бы об этом. Так всегда бывает.

Он ничего не ответил.

– Пару последних лет он позволял мне наслаждаться свободой, – печально продолжила она. – Но в последнее время стал настаивать, чтобы я вышла за маркиза Уингсфорта, который воображает себя моим поклонником с тех пор, как станцевал со мной на балу, посвященном моему выходу в свет.

– Его отец один из богатейших людей в Англии, – обронил Реджи.

– Да.

Она услышала, как он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– Следующей весной, во время сезона, на меня начнут давить уже по-настоящему.

Он порывисто поднялся на ноги и, подойдя к реке, остановился, глядя в никуда.

– Хаверкрофт никогда не примет мое предложение, даже если знает, что мой отец так же богат, как и герцог. Полагаю, он это прекрасно знает. Мечтать об этом бессмысленно.

Она продолжала лежать, пристально глядя в безоблачную синеву небес сквозь желто-зеленую листву над нею. Ею овладело беспросветное отчаяние.

– Но как же жить, если не мечтать?

Но он ничего не ответил.

Чуть погодя, она поднялась, отряхнула юбки, повернулась и направилась в сторону дома. Немного отойдя, она остановилась. Здесь над ее головой было куда больше желтых листьев. Здесь в полной мере ощущалась осень. Скоро все листья опадут, и наступит зима. И только в глубоком отчаянии человек забывает, что после зимы неизбежно наступает весна, возвращающая краски, жизнь и надежду.

Она оставила на речном берегу книгу, шляпку, зонтик и целую кучу шпилек. И нечто бесконечно более драгоценное, чем все это. По сути, самое дорогое, что было в ее жизни.

На речном берегу она оставила свои мечты.

Глава 9.

Похоже, вполне можно получить прощение за побег с отцовским кучером, если этот побег пресечен в самом начале.