Я опешила, а потом спросила:

– Что случилось?

– Какое тебе дело? – гаркнул мужик. – Быстро собралась и умотала!

Меня охватило справедливое негодование.

– Минуточку. У нас подписан договор…

– Фиг тебе! – перебил Николай Сергеевич. – Чтоб к полудню тебя не было! Если не успеешь, приеду и вышвырну твое шмотье на улицу.

– Вы не имеете права… – пропищала я.

– Хата моя по закону, – напомнил мерзавец. – Хочешь – подавай в суд! Скажи спасибо, что много времени на сборы дал. Конец разговору.

Потрясенная, я положила трубку на стол.

Можно награждать Николая Сергеевича любыми эпитетами, но ничего не изменится. Хозяин чудесно знает: договор всего лишь бумажка, и, если я не ошибаюсь, на одной из страниц в нем мелким шрифтом напечатано: «В случае форс‑мажора сдатчик жилплощади имеет право потребовать от съемщика немедленного выезда». Николай Сергеевич заявит, что у него случились непредвиденные обстоятельства, а денег я ему вперед не платила, и… Короче, топай, Степанида, на улицу. Правда, мне не грозит перспектива ночевать в сквере, накрывшись газеткой. Я поеду к бабуле, вернусь в свою спальню в нашей гостинице с веселым названием «Кошмар в сосновом лесу»[1]. Вот только, чтобы не опоздать на работу, мне придется вставать в пять утра, потому что отель расположен в Подмосковье.

– Неприятности? – спросила Ирина Марковна.

Я не люблю жаловаться посторонним на свои житейские трудности, поэтому ответила:

– Нет. Ерунда, рабочий момент. Как обычно, модельное агентство капризничает.

Клюева положила ногу на ногу.

– Простить себе не могу, что Зина умерла в мое отсутствие.

– Похоже, врачи не ожидали летального исхода, – пробормотала я.

Ирина кивнула и потерла ладонями виски.

– Вчера я звонила лечащему врачу, и тот мне ответил: «Панина в стабильно тяжелом состоянии, не думаю, что ситуация резко изменится. Подъезжайте, если хотите, но больная с вами пообщаться не сможет». Я ему поверила, подумала, Зиночке не стало хуже. И вот!

– Вы ни в чем не виноваты, – попыталась я утешить Клюеву. – Ни у кого язык не повернется упрекнуть вас, все видели, как вы переживали. Да и работу вам никак нельзя было бросить, вы отвечаете за весь бутик, а это огромная ответственность.

Клюева опустила веки.

– В детстве и в юности я хотела всем нравиться, старалась делать людям добро. Зависела от чужого мнения, пыталась доказать окружающим, что я замечательная. Просто из кожи вон лезла, пытаясь заслужить похвалу: «Молодец, прелестная девочка». Но потом поняла: всегда найдется человек, который будет завидовать, беспричинно тебя ненавидеть, улыбаться в глаза и плевать в спину. Не стоит ждать вселенской любви, надо определить узкий круг близких тебе людей и заботиться исключительно о них. У меня такой избранной была одна Зина, больше никого.

– У вас нет семьи? – спросила я.

Клюева обхватила ладонями колено.

– Когда‑то был муж, но мы развелись не по моей инициативе. Геннадия давно нет в России, он улетел на Гоа и самосовершенствуется там, на берегу океана. Честно говоря, я даже не знаю его адреса, мы не переписываемся и не созваниваемся.

– Извините, – смутилась я.

– За что? – удивилась директриса. – Ты спросила, я ответила. Вопросы о Гене меня не задевают. Было время, когда я рыдала от обиды, мечтала ему отомстить за то, что променял меня на Индию. А потом пришло безразличие, и теперь бывший супруг не вызывает никаких эмоций.