– Мистер Роуленд!

Голос звучал резко, пронзительно, раздраженно.

– Мистер Роуленд, сэр, с какой стати вы задерживаете мисс Бренду? Ей пора обедать. Что вы там делаете граблями?

Глава 7

Сомнение

Старый Ник, доктор Николас Янг, который твердо решил никогда не стареть, проснулся на своем диване и обнаружил, что Мария, горничная, склонилась над ним и что-то кричит ему в ухо.

Сон мгновенно улетучился. Доктор Янг очутился в длинном, с низким потолком, холодном кабинете с бронзой работы Эпштейна на низких книжных шкафах, с книгами в богатых переплетах, поблескивающих в свете лампы, с гравюрами на стенах и портретом Нелли Уайт над камином. Окна были открыты. Часы на письменном столе, куда он машинально бросил взгляд, показывали (всего) без двадцати восемь. Он расслабился и закрыл глаза, чтобы не видеть лица Марии и унять боль, вызванную первым движением.

Но в голосе его звучало раздражение.

– Мертв? Что значит – мертв?

– Мистер Фрэнк, сэр. Говорю вам.

– Вздор. Он играет в теннис, – пробормотал Ник.

Мария, мешковатая, словно куча тряпья, опустилась на одно колено перед диваном. Она и в молодости не была красавицей, теперь же от ее лица (как часто говаривал Фрэнк) останавливались часы, и волнение не сделало его более привлекательным. Она была испугана, слишком испугана, и посему держалась чересчур вольно. Говорила она шепотом:

– Выслушай меня, Ники. Я с ума сойду, если ты меня не выслушаешь. Говорю тебе, это он. Он мертв. Его кто-то убил. Я сама его видела – ни дать ни взять наш старый мистер Ватсон, который сунул голову в духовку газовой плиты. Ваша Бренда, она хотела сходить туда и принести корзину для пикника из хибары, где вы играете в теннис. Я сказала: хорошо, идите и прихватите заодно несколько вешалок для одежды. Это было двадцать минут назад. И она не вернулась, а я ждала ее, чтобы смешать заправку для салата, я не знаю, как это делается, тогда я и пошла посмотреть, в чем дело. А там она с этим Роулендом – и мистер Фрэнк, мертвый и недвижный.

Она испугалась, что сказала слишком много. Ник не двигался. На его груди по-прежнему лежал открытым «Процесс над миссис Джуел», Веки его были по-прежнему сомкнуты. Но чего она вовсе не могла вынести – это его дыхания. Молчание длилось слишком долго. То ли от горя, то ли из страха перед тем, что он скажет, то ли из простого сочувствия, но у Марии из уголка глаза скатилась слеза и упала ему на руку. Горе ее вполне соответствовало случаю, и она упивалась им.

Ник тряхнул головой.

– Нет, – сказал он.

– Но я же говорю тебе: да!

– Ты уверена?

– Хотелось бы мне сомневаться, дорогой.

– Как его убили?

Не доверяясь словам, Мария несколько раз провела рукой вокруг собственной шеи; Ник тупо наблюдал за ней.

– Кто?

К этому времени она уже была рада любому прелому, чтобы взорваться, лишь бы не продолжались эти односложные вопросы.