Де Жерве, улыбнувшись, покачал головой.

— Нет, у меня и в мыслях ничего подобного не было. В конце концов я задал вам вопрос, вы на него правдиво ответили, и в этом нет ничего дурного.

Она с облегчением вздохнула и вновь перегнулась через парапет.

— О чем таком вы хотели поговорить со мной, сэр?

— Как вы отнесетесь к предложению совершить вместе со мной путешествие в Лондон? — он смотрел при этом чуть в сторону.

Девочка обернулась и с удивлением взглянула на него.

— Но с какой целью, сэр?

— Чтобы вступить в брак.

— С вами?

— Нет, не со мной, — он рассмеялся, осознавая всю нелепость своего положения, — с моим племянником, находящимся под моей опекой.

Магдален по-прежнему не сводила с него глаз. Само по себе предложение о браке не было чем-то неожиданным. Она знала, что по достижении двенадцатилетнего возраста может быть выдана замуж, что решающим основанием для выбора, который сделает ее отец, будут соображения о том, какие выгоды принесет такой союз. Брак был венцом тонкой дипломатии, ходом в сложной и запутанной шахматной игре, в которой шла речь о судьбе отдельных семейств и целых народов; торговой сделкой в системе взаимоотношений между вассалами и их сеньорами, а потому Магдален и в голову не приходило, что кто-то будет спрашивать еще и об ее согласии. Она была твердо уверена лишь в одном: Марчеры — могущественное семейство, непосредственные вассалы короля, а потому жених обязательно будет важной персоной. И все же было что-то чрезмерно поспешное в таком внезапном предложении. Чего это ради семь рыцарей приезжают в замок ее отца? Чтобы просить ее руки? Почему отец сам не сообщил ей о сватовстве, а доверил это право приезжему лорду? Нет, ей, конечно, нравился этот лорд, и она испытывала к нему все более глубокое доверие, и все-таки было здесь что-то неладное, а значит, надо, по мере возможности, выведать, в чем тут дело.

— Ну, так что же вы ответите? — прислонившись к стене, де Жерве ждал ответа, внимательно поглядывая на девочку.

— А почему с вами нет племянника? Наверное, должны быть причины, по которым вы его не взяли с собой. Скажите честно: он плохо воспитан, или горбат, а может быть, с бельмом на глазу?

Де Жерве рассмеялся.

— Нет, нет и нет. При встрече вы обнаружите, что это на редкость воспитанный молодой человек без всяких изъянов. Просто поездка сюда очень долгая — добрая неделя пути в одну только сторону, а на нем лежат обязанности, которые он, как человек долга, обязан выполнять. Я представляю его здесь и имею поручительство на совершение помолвки, которая должна состояться раньше, чем мы покинем этот замок. Ну, так что же вы скажете?

— Как его зовут?

Де Жерве потер подбородок. Он и не рассчитывал получить ответ, прежде, чем его собеседница удовлетворит свое любопытство, а любопытство это могло быть совершенно определенного рода.

— Эдмунд де Бресс. Его отцом и моим единоутробным братом был господин Жан де Бресс, вассал властителя Пикардии, а матерью — дочь герцога де Гиза.

— Но как он попал под вашу опеку?

— Они с матерью были взяты в заложники английского короля года четыре тому назад, после того, как мой брат погиб в битве. Мадам де Бресс вскоре скончалась, и мальчуган оказался на моем попечении.

Магдален покусала нижнюю губу. Интересная головоломка! Почему этот рыцарь являлся вассалом английского короля, в то время как семья его брата родом из Франции? И чего это ради нее отцу вздумалось породниться со знаменитым семейством из соседней страны? Лорд Беллер не принимал непосредственного участия в войне между двумя королевствами, тянувшейся последние тридцать лет, для этого он был слишком занят обороной западных рубежей Англии от набегов валлийцев.