Эдмунд же, дернув, привлек ее к себе, одной рукой обхватил ее талию, а другой резко поднял ее лицо к своему рту. Она ощутила вкус вина на его ищущем языке. Он прижал ее так сильно, что груди стало больно. Магдален уже не боялась. Безразличие и усталость заменили ей все чувства. Нет смысла противиться тому, что с ней должно произойти в ближайшие несколько минут. Однажды ведь это случается с любой женщиной, если только она не решит постричься в монахини или остаться, как леди Элинор, старой девой, содержанкой у своего брата или иного родственника.

Она упала на кровать, придавленная его телом, и ощутила, как его рука под платьем судорожно стискивает ее бедра. Она чуть приподнялась, пытаясь подобрать сбившуюся юбку и с ненавистью ожидая конца этого кошмара, хотя, наверное, эта рука и этот человек вовсе не хотят сделать ей больно.

Просто он не умел по-другому. Ему и в голову не приходило, что с ней надо обращаться не так, как с прочими женщинами, с которыми он имел дело. Он не знал, что можно иначе.

Когда все кончилось, он откатился от нее и мгновенно провалился в тяжелый сон — естественное для молодого человека следствие недельного путешествия верхом, сегодняшнего чрезмерного возлияния и усталости от совокупления.

Магдален с легким стоном вытянула ноющее тело и устремила взор в потолок. Свечи не были зажжены, и зимний полумрак оживляли только красноватые отсветы горящего камина. Платье задралось, и жесткий валик из юбок резал поясницу. Магдален наконец нашла в себе силы, осторожно выбралась из постели и расправила юбки. На простыни, где она только что лежала, осталось яркое красное пятно. «По крайней мере он получит неопровержимое доказательство невинности жены,» — подумала она, направляясь к двери и морщась от боли при каждом шаге. Тихо отдернув щеколду, она выбралась в коридор и со вздохом облегчения закрыла за собой дверь. И тут обида, жалость к себе, какая-то безысходность затопили ее сердце, и слезы неудержимо хлынули из глаз. Прижавшись к каменной стене, она опустилась на пол, и зарыдала.

Гай де Жерве поднимался по лестнице, хорошо зная дорогу к своей комнате еще по прошлому визиту. Он уже собирался открыть дверь, как вдруг услышат всхлипывания. Он оглянулся и тут заметил в конце коридора маленькую фигурку, белый чепец и горностаевая накидка сверкали в свете факела. На миг ему показалось, что это брошенная на пол сломанная кукла, но тут же понял, что это Магдален. Он быстро зашагал, почти побежал к ней, но Магдален уже отпрянула от стены, медленно встала и двинулась к лестнице.

— Магдален! — он поймал ее руку, когда она попыталась отстранить его и пройти мимо. — Что с тобой, Магдален? Что произошло?

Она отрицательно покачала опущенной головой, не поднимая заплаканных глаз.

— Ничего особенного, милорд. Я пойду в свою комнату, если вы позволите, — она медленно высвободила руку.

На секунду он задержал в своей ладони ее хрупкие пальчики, пытаясь заглянуть ей в глаза, хотя все итак было ясно. Случилось то, о чем он заставлял себя не думать, когда Магдален с тоской в глазах, но решительно вышла из зала вместе со своим супругом.

Теперь Гай, провожая ее взглядом, увидел на накидке ярко-красное пятно. С губ у него слетело проклятье в адрес Эдмунда де Бресса, но тут же Гай раскаялся.