— Извини его, душа моя, мы слишком много времени провели в обществе воинов, и несколько поотвыкли от хороших манер.

Он говорил чуть подразнивая, но ласково, как это умел только он один. Магдален на секунду растерялась: она так ждала его, а он не удосужился даже заметить, что она уже не маленькая девочка, а взрослая, красивая девушка. Неужели нужно разговаривать с ней все в той же манере?

Высокомерно кивнув Гаю, она вновь повернулась к мужу.

— Прошу в замок, милорд. — Она повела их по лестнице к входу в большой зал.

Гай шел сзади, уязвленный и озадаченный. Он так обрадовался, увидев ее, а встретил холодное высокомерие Плантагенетов! За последние годы у него было мало времени и поводов, чтобы вспоминать о ней. Кампания в Пикардии оказалась на редкость ожесточенной, и победа досталась очень нелегко. Встреча в Британии и многочисленные визиты оказались едва ли не более утомительными. Но, освободившись на время от своего основного ремесла — войны, Гай посчитал необходимым закончить дело, которое до известной степени считал своим долгом, — соединить руки двух своих бывших подопечных. И вот дочь Джона Гонтского встречает его так, будто он ей чужой. Гай прошел в зал, и тут его вниманием целиком завладела хлопотливая леди Элинор, которая была очень рада гостям — так редко кто-либо посещал их! — и считавшая своей обязанностью развлечь их светской беседой.

Эдмунд продолжал стоять бок о бок с Магдален, осушая один кубок за другим, храня неловкое молчание и злясь на себя, что не сумел как полагается приветствовать ее. Впрочем, она была его женой, а не какой-то там леди, за которой еще надо ухаживать и ухаживать. И не стоило Гаю де Жерве встревать со своими нравоучениями. Эдмунд был очень взволнован: ведь именно сегодня он наконец будет обладать женой, а это, считал он, последний шаг на пути превращения юноши в истинного мужчину, шлюхи тут в счет не идут. Волнение, смешавшись с досадой на себя и Гая де Жерве, вылилось в то, что он пил и пил, стараясь в вине, извлеченном из подвалов лорда Беллера, утопить свое раздражение.

Вино действительно развязало язык, а досада уступила место страстному желанию. Неожиданно, передав пустой кубок стоявшему рядом пажу, Эдмунд обратился к леди Элинор:

— Извините, миледи, но я бы хотел на время уединиться в своей комнате, чтобы переодеться и выйти к вам в более достойном виде.

— Да, разумеется, — заволновалась леди Элинор. — Я вас сейчас провожу.

— Меня проводит жена, — заявил он, и щеки его вспыхнули. — Это дело жены — провожать мужа в его комнату.

Магдален побледнела, затем покраснела, почувствовав, что сейчас на нее устремлены все взоры.

Чтобы скрыть собственное волнение, Гай де Жерве повернулся к камину и погладил огромного пестрого пса, который сразу стал ластиться к нему. Эдмунду следовало бы вести себя более деликатно, но что делать — он молод, хотя во Франции держался храбро и мужественно и не боялся померяться силой с кем бы то ни было. Теперь же молодых стоило оставить одних, чтобы они могли выяснить отношения и договориться о правилах совместной жизни — как это когда-то сделали Гай и Гвендолин. И все же Гай продолжал грустно смотреть в огонь и ласкать пса. Магдален, сделав чопорный реверанс, направилась под руку с мужем из зала. Оруженосец Эдмунда двинулся было за ними, но хозяин отмахнулся от него — скорее нервно, чем сердито — и парень застыл на первой ступеньке лестницы.

Магдален и Эдмунд поднялись вверх по лестнице к гостевой комнате на третьем этаже. Лорд де Жерве, как то приличествует титулу и возрасту, был определен в первую из комнат, и Магдален прошла мимо массивной дубовой двери в угловую комнату в конце коридора.

— Прошу, милорд, — она открыла дверь и отступила в сторону, пропуская его.