Гай де Жерве шагнул в приоткрытую дверь, и она мгновенно захлопнулась за ним; с глухим стуком упал тяжелый засов.

— Вот я и заманила вас в свои сети, милорд! — засмеялась Магдален, стоявшая спиной к запертой двери. — Правда, отличный трюк? Я узнала о нем, еще когда была маленькой, в замке Беллер. Надо спрятаться за гобеленами, тогда звук идет по всему коридору, как по печной трубе. Я как-то раз проверила эту штуку на поваренке, так он убежал, крича, как будто его жарили на раскаленной сковороде. Он решил, что за ним гонится привидение. А ты, ты тоже подумал, что это привидение?

— Нет, — сказал Гай.

Он уселся на каменный подоконник, насмешливо прищурив глаза.

— Я сразу понял, что это маленькая непослушная девчонка решила попроказничать.

— Неправда! — возмущенно возразила Магдален: ее выводило из себя, когда Гай намекал на ее еще достаточно юный возраст. И все же пальцы Магдален уже потянулись к крючкам платья.

— Магдален, у нас нет времени для этого, — все еще забавляясь, но уже начиная волноваться, сказал Гай.

— Есть, — с привычной категоричностью отрезала Магдален и расстегнула украшенный жемчужинами пояс под грудью. — А если нет, так найди. Я правильно говорю?

Пояс с приглушенным стуком упал, и она стянула с плеч высвободившееся платье; мягкими складками оно спустилось на пол. На Магдален осталась теперь лишь белая ночная батистовая рубашка, которую она столь же быстро сбросила.

Гай, не двигаясь, наслаждался нарастающим внутри него волнением, ощущая затылком тепло осеннего солнца, вдыхая наполнивший комнату запах Магдален — запах ее одежды, ее кожи, ее волос.

— Если у нас и вправду нет времени, то нечего рассиживаться на подоконнике! — сообщила она, поправляя волосы.

Не получив ответа, она подошла к нему, и закусив нижнюю губу, ухватилась за большую пряжку его ремня; голову она нагнула, и волосы засияли в солнечных лучах.

— Не будет ли милорд любезен опустить голову? — сказала она. — Иначе мне не снять твой воротничок — ты слишком высокий.

Гай любезно соизволил нагнуть голову, дав ей возможность стянуть через голову окаймленный золотой вышивкой с гербом воротник. Теперь на Гае была только рубашка — в спокойное послеполуденное время под защитой стен цитадели не было необходимости носить кольчугу.

Все еще сосредоточенно хмурясь, Магдален пальцем провела по его голой груди, задержавшись на белом рубце, тянувшемся вниз к животу. Это была память о давнем ранении. Она посмотрела ему в лицо — Гай все еще сидел неподвижно и улыбался мягкой, таинственной улыбкой — и кончиком языка дотронулась до его сосков. Тело Гая чуть дернулось, а ее пальцы уже двигались к расстегнутому поясу рейтуз.

— Сперва сапоги, моя милая, — сказал он, пытаясь придать голосу выражение ленивого безразличия. Она, отомстив ему легким укусом в плечо, стала на колени, вступив в борьбу с его ботфортами, когда он любезно вытянул вперед ногу, придерживаясь за подоконник, дабы помочь ей стащить сапоги.

— Встаньте, милорд, — потребовала она, снова вернувшись к рейтузам. — Вы ведете себя очень скованно.

— Это я-то, который вел себя предельно вежливо? — шутливо запротестовал он. — Мадам, я же весь — сама услуга.

Магдален изучала его тело, наклонив голову на бок.

— Пожалуй, так, милорд, — согласилась она и упавшим голосом добавила: — Но когда же я дождусь помощи с вашей стороны? Я и так сделала достаточно много.