|
Отдышавшись, я недобрым словом помянул сердобольную тетю Клаву, Серегину соседку, нагрузившую «на дорожку» мой вещмешок банками с вишневым вареньем. Я пробовал отбиваться, но соседку было не переспорить — видать, она чувствовала свою вину и пыталась таким образом откупиться. Откупилась! Хорош бы я сейчас был, лежа на раздавленных банках, и хорошо еще если в целом виде, а не «одна нога здесь, другая там»… Ладно, со своей больной совестью пусть теперь тетя Клава сама разбирается, тем более ни в чем ее особой вины-то и нет; мне же надо было отыскать-таки братца и… А что, кстати, «и»? Дергать стоп-кран и мчаться назад, пока мы еще недалеко уехали от станции? Так ведь этого сумасшедшего хрен еще заставишь бежать. Замычит, завращает глазами!.. Тьфу! Уехали мы сегодня, кажется, в Ленинград… Я аж зубами заскрипел от досады. Нет, подумалось мне, хоть и грех обижать больных и убогих, но найду сейчас этого придурка и вмажу ему хорошенько!.. Заведя себя на полную катушку, я шагнул в вагон и двинул по проходу, разглядывая сидевший на лавках народ. Сергея здесь не было, и я перешел в следующий вагон. Здесь как раз проверяла билеты толстая, закутанная поверх зеленого ватника в пуховый серый платок тетка с большой черной сумкой на боку. Билета на этот поезд у меня, разумеется, не было, и контролерша, словно почуяв это, посмотрела на меня не предвещавшим ничего хорошего взглядом. «Интересно, а им полагается оружие»? — пришла мне вдруг в голову странная мысль, а мой взгляд снова упал на черную сумку, в которой легко мог уместиться не только ТТ, но, пожалуй, и целый «маузер». Я замер и медленно попятился назад, к дверям тамбура. Разумеется, я не надеялся таким образом спрятаться, ноги действовали самостоятельно. Но для контролерши мои движения послужили сигналом к действию. — А ну стий! — закричала она, а рука ее и впрямь дернулась к сумке. Наверное, все-таки это движение было скорее инстинктивным — возможно, тетка и носила когда-то по долгу службы пистолет, — но мне стало очень не по себе. Рука все же остановилась, а потом сжалась в приличных размеров кулак, которым тетка погрозила мне вполне красноречиво. Забыв на время о других пассажирах, она решительно двинулась ко мне и, подойдя вплотную, спросила: — Квытка нэмае, чи нэ так? Я ужасно не люблю попадать в подобные ситуации. Я вообще очень законопослушный человек и к безбилетникам отношусь крайне негативно. Тем противней было очутиться на их месте. Хотя в этом случае все вышло совершенно случайно, что я и попытался объяснить закутанной в платок тетке. — Понимаете, — опустил я на пол чемодан, — тут такая история… — Та знаю я вси ваши розповиди, — оборвала меня контролерша. — Або показуйтэ квыток, або платить штраф! — Дело в том, — нервно сглотнул я, — что у меня нет билета. Вернее, у меня есть билет, но только не на этот поезд. Я даже не знаю, куда он идет. Тетке мой ответ не понравился. Она свела к переносице толстые черные брови и заговорила таким тоном, словно я был закоренелым преступником: — Потяг прямуе до Чернигова, алэ якщо я нэ побачу твого квытка або ты нэ заплатыш мени штраф — ты никуды нэ поидэш. — Да послушайте же вы меня! — прижал я к груди руки. — Я сопровождаю в Ленинград больного родственника! Фронтовика, между прочим, орденоносца… — В Ленинград? — скривилась в недоброй усмешке контролерша. |
