«Макартур Полк был мне вторым отцом, – сказал нашему корреспонденту Рэйс Мэггад III, президент и председатель совета директоров „Мэггад-Фист“. – Учителем, другом и вдохновителем».

Тут Эмма не выдерживает и восклицает:

– Вот лицемерная скотина!

Старина Полк наверняка повеселился бы от души.

– А в остальном ему бы наверняка понравилась твоя статья, – говорит Эмма. – Отличная работа, Джек, учитывая отвлекающие факторы.

– Ты это о чем? – Статья не так уж плоха, но это же не мой стиль. «Страстный филантроп»? Я вас умоляю!

– Я хочу сказать, – поясняет Эмма, – что тебе, вероятно, вчера было трудно сосредоточиться на статье – ты ведь ждал звонка от костоломов Клио.

– Но я не писал эту статью, Эмма. Посмотри на подпись.

– Я смотрю на подпись.

Я выхватываю передовицу у нее из рук.

Возмутительно. Ну Аксакал, ну трусливый плут, да у него совесть распадается на куски, как бампер такси в Тихуане! Он прилепил мое имя на некролог Старины Полка!

– Да ее Эван написал, – протестую я, размахивая газетой у Эммы перед носом. – Пока мы с Хуаном болтались на озере.

– Вот сейчас не поняла.

– Все просто. Мэггаддал указание, чтобы некролог поручили мне. Аксакал побоялся его огорчить и подписал статью моим именем. Вот как он обошелся с честным работягой Эваном – лишил парня первой полосы.

– Некрасиво получается, – соглашается Эмма.

Я пробегаю глазами конец статьи. И под последним абзацем нахожу мелкие буковки курсивом: При участии стажера Эвана Ричардса.

Я чувствую себя беспомощным, на душе погано. Эмма в таком же состоянии.

– Хочешь, я прочитаю до конца? – робко спрашивает она.

– Только не вслух, я тебя очень прошу.

Еще одна знаменательная веха в карьере Джека Таггера-младшего. Наконец-то я вернулся на первую полосу, одно плохо – статью написал не я.

Вскоре мне позвонит Чарлз Чикл и спросит, что я решил насчет непыльной работенки в трастовом фонде, но сейчас меня не радует даже перспектива получать деньги за издевательство над Рэйсом Мэггадом III. То, что случилось с Эваном, – отвратительно; я терпеть не могу, когда натягивают журналистов.

Эмма пытается меня успокоить: говорит, что парень сварганил некролог из моих заметок, вырезок и интервью.

– Можно сказать, он внес редакторскую правку, – говорит она. – А основную работу все равно проделал ты.

– Не выйдет, Эмма. – Я тянусь к телефону. – У Эвана есть прямой номер?

Он отвечает после третьего звонка – уже хорошо. Я знавал стажеров, которые на его месте давно бы уже повесились от отчаяния.

– Привет, Джек, – спокойно говорит он.

Я с места в карьер разражаюсь яростной, полной негодования обличительной речью в адрес нечистоплотных бесхребетных редакторов, которую Эван обрывает на полуслове, чтобы сообщить мне, что он вовсе не является пострадавшей стороной. Некролог Макартура Полка написал не он.

– У меня не пошло, – признается Эван. – Аксакал мне помог. Он забрал весь твой материал и состряпал статью где-то за двадцать минут до сдачи в набор.

– Понятно.

Эван все извиняется. Он действует мне на нервы, как скулящая чихуахуа.

– Как только ты мне сказал, что некролог пойдет на первую полосу, – изливает душу Эван, – у меня башку словно заклинило.